Жорж Сименон - Мегрэ и ленивый вор

— Не знаю, что и думать…

— Вы обо всем подумаете, и не раз, когда останетесь одна…

После короткой паузы она обратилась к нему:

— Скажите, господин комиссар… — она заколебалась и внезапно покраснела: — Он никогда… никогда не убил никого?

— Со всей уверенностью могу сказать, что нет.

— Если бы вы сказали, что да, то я перестала бы вам верить.

— Добавлю еще кое-что. Кюэнде жил, что не подлежит сомнению, со своих краж.

— Но ведь он тратил так мало!

— Вот именно! Возможно, что ему нужно было только сознание, что он может иметь деньги в своем распоряжении, это давало ему чувство уверенности в себе. А может быть, тут роль играл какой-то еще иной мотив, и роль принципиальную…

— Какой мотив?

— Его психологической природы. Я вам уже говорил, что он мог неделями наблюдать за избранным домом…

— Каким образом?

— Целыми часами просиживал в разных кафе, занимая столик у окна или нанимал где-нибудь комнату, в гостинице напротив…

Она прервала, подхватив его мысль:

— Вы считаете, что и тогда, когда мы познакомились… в «Ла-Режанс»?

— Очень возможно. Но, что самое странное, он никогда не ждал того, чтобы в квартире никого не было. Наоборот, ждал, когда хозяин вернется домой…

— Как это можно объяснить?

— Психолог или психиатр ответил бы вам лучше, чем я… может быть, потому, что ему необходимы были сильные ощущения… игра с опасностью? Я не уверен. Он прокрадывался не только в чужие квартиры, но и до определенной степени в жизнь их обитателей. Когда они спали в постелях, он почти касался спящих… Так, словно хотел бы украсть их интимность.

— Можно подумать, что вы его вовсе не обвиняете, не считаете, что это плохо.

Мегрэ улыбнулся в свою очередь, прежде чем ответить:

— Я стараюсь быть объективным и никого заранее ни в чем не обвинять. Такова моя профессия. Вот, пожалуй, все. До свидания. Прошу запомнить то, что я вам сказал. Каждое слово. И обдумать все спокойно.

Он пожал Эвелине руку, к ее огромному удивлению, и Фумель взял пример с комиссара, только сделал это как-то более неловко, как будто чуточку смутившись.

Когда они оказались на лестнице, инспектор произнес с восхищением:

— Прекрасная женщина!

Не исключено, что он еще сюда вернется, и не только по официальному делу… Быть может, будет бывать в этих местах даже тогда, когда все уже забудут о деле Кюэнде… Неисправимый! У него и сейчас есть несносная любовница, которая делает все, чтобы усложнить ему жизнь, а он, как будто этого мало, вечно нарывается на неприятности.

Снег шел так густо, что на тротуарах образовались сугробы.

— Что мне теперь делать, шеф?

— Тебе хочется спать? Нет? Ну тогда зайдем выпить чего-нибудь покрепче.

В «Ла-Режанс» теперь было уже почти тесно. Какой-то клиент, возможно, коммивояжер, переписывал из телефонной книги, составленной по профессиям, необходимые ему адреса.

— Ну и что? Вы нашли ее, господа?

— Да.

— Ничего себе бабенка, правда? Что вам подать?

— Мне грог.

— И мне тоже.

— Два грога? Уже несу!

— Послушай, Фумель, как только выспишься, составь рапорт. Еще сегодня.

— Надо будет упоминать об улице Нев-Сен-Пьер?

— Конечно. И о том доме Вильтона, напротив отеля «Ламбер». Судебный следователь наверняка вызовет тебя к себе, чтобы ты сообщил ему подробности.

— Может быть, пошлет меня к мадемуазель Шнейдер, чтобы я произвел у нее обыск?

— А ты, надеюсь, не найдешь в том чемодане ничего, кроме одежды.

Фумель курил сигарету за сигаретой. Он был чем-то взволнован.

— Я слышал, что вы ей говорили, господин комиссар, и все понял

— Его мать сказала мне: «Мой сын наверняка не оставит меня ни с чем».

— Она и мне так же сказала, слово в слово.

— Увидишь, судебный следователь Кажу не захочет слишком далеко забираться в это дело. Как только прозвучит фамилия Вильтон…

Мегрэ выпил свой грог, не торопясь, маленькими глотками, заплатил, и они вышли. Он решил взять такси.

— Хочешь, я тебя подвезу? Куда тебе ехать?

— Нет, спасибо. У меня отсюда удобный автобус.

Может быть, Фумель, опасаясь, что эта аппетитная дамочка не все хорошо поняла, имел намерения вернуться к ней, чтобы объяснить все более подробно?

— Слушай, кусочек меха дикого кота не дает мне покоя… Попробуй, может быть, тебе удастся что-нибудь узнать еще…

Мегрэ направился к площади Константен-Пекер, на которой находилась стоянка такси.

На набережной Орфевр все были измотаны бессонной ночью — как инспектора, так и арестованные. Приведенные к утру свидетели, внезапно разбуженные, сердились и выходили из себя, ожидая в коридоре своей очереди.