Евгений Сартинов - Подрывник

Через полчаса Вадик отбыл, и они остались вдвоём. Сначала это было как-то тягостно, потом стемнело, и они разговорились. Сидя у потухшего камина, они болтали о самом разном. Спать решили по очереди, и если Валентина добросовестно отсидела первую половину ночи, то Юрий бессовестно уснул в пять часов утра. Разбудила его в восемь Серова, и Юрий со сна долго не мог понять, где он находиться, и кто это странная женщина. Спал он всегда удивительно крепко.

От нечего делать Астафьев облазил весь дом от чердака до подвала. Было видно, что дом у Гонщика новый, и даже в подвале пахло ещё не плесенью, а известкой. В свете фонарика блеснули ровные ряды солений, и Юрий невольно облизнулся. Оба этажа оказались плотно заставлены хоть и подержанной, но ещё вполне симпатичной мебелью. Был даже телевизор, но, смотреть его, конечно, им не пришлось. Окна дома были открыты, и свет сквозь неплотные шторы и тюль был бы виден издалека. Не доделан был только туалет, и ходить по нужде приходилось на улицу. Кроме того, Гонщика явно надули со строевым лесом, поставили сырую вагонку. Пол скрипел просто жутко, особенно на втором этаже.

За день с Астафьевым по рации два раза связывался Колодников. По его словам машину Гонщика видели в другом районе области, километрах и сорока от Климовки.

— Скорее всего, его сегодня возьмут, — обнадёжил он. — Там зажали всё, мышь не проскочит.

— Так что нам, выбираться отсюда?

— Ещё чего! Сидите до упора.

— До какого упора?

— До приказа. Как позвоню, так собирайтесь. А пока сидите там… как два гуся на яйцах.

К вечеру произошли две неприятных вещи. Во-первых, похолодало. Пошёл снег, густой, плотный. Так, как «удобства» у Гонщика были на улице, то Валентина тут же пресекла попытку Астафьева удалиться по малой нужде.

— Ты куда? — спросила она, как только Юрий сделал попытку открыть входную дверь.

— Ну, в туалет.

— Нечего там следить. Вон, возьми ведро и сделай своё дело.

Юрию пришлось повиноваться.

Вторая неприятность произошла, когда уже сильно стемнело. Они как раз были на кухне, когда из угла, где находился газовый котёл, раздался какой-то не очень громкий, но ужасно подозрительный хлопок. Оказалось, что это сработал предохранительный клапан, и печь потухла. Попытка в свете свечки разобраться в его системе не увенчалась успехом. Юрий делал всё точно так же, как делал до этого его друг, но, судя по звуку и отсутствию противного запаха, газ не шёл совсем. Вывод сделала Валентина.

— Похоже, где-то там, — она махнул рукой в сторону улицы, — перекрыли магистраль.

— Да, это печально, — пробормотал Юрий, прикидывая, за сколько вымерзнет эта двухэтажная, кирпичная хибара. Как оказалось, вымерзала она гораздо быстрей, чем они думали. К двенадцати вечера они натянули на себя свои куртки, шапки, и это помогало мало.

— Эх, развести бы тут камин, — сказал Астафьев, рассматривая в темноте жерло этого символа буржуазного уюта.

— Ага, и ещё устроить фейерверк, с пальбой из пушек и вывеской: "Мы ждём тебя, дорогой хозяин".

Вскоре перестали спасать даже куртки.

— Давай поднимемся в спальню, там хоть можно шторы задёрнуть, да свечи зажечь, — предложила Валентина.

Они забрались на второй этаж, разобрали двухспальный диван, Валентина собрала со всего дома найденные одеяла и они начали зябнуть вместе. Через полчаса Валентина призналась: — Нос мёрзнет. За ночь мы так просто замёрзнем.

— И что делать? — спросил Юрий.

Она вздохнула.

— Придется прибегнуть к старому народному средству.

— Это, к какому ещё средству? — не понял Юрий.

— К водке, — сказала Серова, и выбралась из-под кучи одеял. К удивлению Юрия она, в самом деле, вытащила из одной из своих сумок бутылку водки. Астафьев никак не ожидал от своей строгой «боевой» подруги такого фортеля.

— Ого! Ты знала, что ли, что она понадобиться?

— Водка такая штука, что она нужна всегда.

— Это точно! Да, а я в погребе видел банки с огурцами, — припомнил Юрий.

— О, это было бы совсем неплохо. Я люблю солёненькое. Тащи.

Астафьев спустился вниз, начал подсвечивая фонариком, рассматривать банки, стоящие на полке. Ему показалось, что часть из них мутновата, и он начал методично отставлять их в сторону. Таких оказалось много, и, потянувшись, Юрий невольно свалил несколько банок на пол. Послышался характерный удар лопающегося стекла, Юрий отпрыгнул назад, ругнулся, и направил луч фонарика вниз. Там он увидел примерно то, что и ожидал: кучу битого стекла, сморщенные тушки огурцов, венчики укропа и белые палки хрена. Он поднял фонарик вверх, но потом снова резко дёрнул его вниз. Там было что-то иное, что-то чуждое этому вегетарианскому натюрморту. Нагнувшись, он поднял, это, и, внимательно рассмотрев, присвистнул.