Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

Вика подняла глаза на стоявшего в дверях ванной Игоря.

— Лучше, чем вечером?

— Давай проведем день вместе и проверим, — с энтузиазмом предложил Соколовский.

— Проведем. В отделе, — ответила Вика и отвела глаза. Потом она показала на свой телефон: — Аня звонила… А я не слышала.

Не успев предложить завтрак в постель, Игорь наблюдал, как Вика машет рукой, чтобы он замолчал, пока она разговаривает с сестрой. Он, морщась, наклеил свежий пластырь перед зеркалом. Судя по интонации, Аня сообщала, что вчера к ним в поисках Вики приходил Даня. И когда Вика наконец положила телефон, он сел рядом с ней и взял ее за руку:

— Тебе не кажется, что мы с тобой потеряли кучу времени? Между нами все могло быть так с самого начала.

Вика посмотрела на него испытующим взглядом, провела по коротким волосам. Игорь наклонился и поцеловал ее руку, следы порезов на пальцах.

— Давай пока не будем никому ничего говорить?

— Если хочешь, я могу сам всем сказать, — предложил Игорь, пытаясь угадать ход мыслей Вики.

— Нет. Пока не надо. Пожалуйста. — Вика взяла ладонь Игоря и прижала к своей щеке. — Мне нужно время. И знаешь? Будет лучше, если сегодня мы приедем на работу по отдельности.

Поцеловав Игоря в щеку, Вика соскользнула с кровати и заперлась в ванной. Она смотрела на себя в зеркало, проводя пальцами по своим щекам, губам. Выражение ее лица было растерянное. Такой Игорь ее не видел.

Соколовский отъехал от отеля на своей машине. Вика вышла спустя десять минут и села в такси. Королев, сидя в своей машине и положив подбородок на руки, смотрел на Вику. Когда она уехала, он медленно опустил голову, закрыл глаза и прижался лбом к своим сжатым кулакам.

Катя все же приехала сама. Не позвонила, не прислала сообщение на телефон или по электронной почте. Значит, ей важно было видеть его глаза, когда она будет говорить. Это было понятно — он уже неплохо узнал Катю. Он пошел к машине. Девушка вышла ему навстречу и остановилась.

— Привет, — сказал он, пытаясь что-то разглядеть в ее глазах.

— Привет. — Катя выдержала долгую паузу, потом добавила: — Я тебе звонила. Ты не отвечал.

— Я тоже звонил.

— Да. Работа, — скучным голосом произнесла Катя.

— У меня тоже. Работа, — таким же голосом ответил Соколовский.

— Скажи, — Катя внимательно посмотрела Игорю в глаза, — ты познакомился со мной, чтобы досадить моему отцу?

— Нет. А ты?

— А я решила, что это как-то чересчур. Граната, проблемы с бывшей… Теперь еще всплыла эта история между тобой и моим отцом…

— Ты… хочешь сказать…

— Мне нужна пауза, Игорь.

— Пауза? — переспросил Соколовский, но уточнить он не успел. Катя снова заговорила, теперь уже другим голосом. Как-то теплее.

— Да. Мне хорошо с тобой, но… Слишком много всего случилось. Я слишком многое про тебя узнала.

— Хорошо. Я все понял.

— Созвонимся, когда буду готова. — Катя пристально посмотрела в его глаза, и Игорю показалось, что она все знает про эту ночь.

— Договорились.

Старушка, которой было уже, наверное, лет под восемьдесят, растерялась. Она забыла, куда засунула свернутую и припасенную загодя купюру на лекарства. А сзади очередь. Пусть и небольшая — всего-то человека три, а ведь обязательно сердятся. Молодые, они всегда сердятся на стариков. Им все быстрее надо, все торопятся куда-то, свербит у них, что ли, в одном месте.

Наконец купюра нашлась — она просто забилась под носовой платок. Бабушка виновато посмотрела на аптекаршу — молодую румяную девушку со светлыми волосами. Не сердится ли?

— Бабушка, с вас еще три рубля сорок семь копеек, — весело попросила аптекарша.

Не хотелось старушке менять большую денежку. Никому не понять, как она лежит целенькая в кошельке и душу греет. А разменяй ее, она быстро то на хлеб, то на соль разбежится, и не будет ее.

— Сейчас-сейчас, — виновато затарахтела бабушка, — хочу мелочью насобирать.

— Дай-ка я, мать. А то мы тут до вечера простоим, пока ты свой корвалол купишь.

Мужчина средних лет в старой, потертой куртке, стоявший в очереди за старушкой, обошел ее, взял морщинистую сухую руку и стал отбирать нужную мелочь. И в этот момент что-то со страшным грохотом ударило в дверь, кто-то закричал, и покупатель, решивший помочь бабушке, выронил ее кошелек, рассыпав мелочь по всему полу. Ахнувшая бабка нагнулась собирать деньги, причитая и ругаясь на незадачливого помощника, которого никто и не просил.

Только одна бабушка не сразу увидела вошедшего в аптеку крепкого мужчину лет сорока пяти с рюкзаком за спиной и зажатым в руке обрезом, сделанным из ружья.