Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

— Как вы оказались должны банку?

— Два года назад мы оба остались без работы. Федя все время искал, но в итоге… заложили квартиру в «Главстройбанке». А потом… Ваня… это младший… У него врожденный порок сердца. Врачи говорили, что с возрастом станет лучше, но стало хуже. И, кроме операции, выхода не было. А это дорого.

Вика кивала. Она видела, насколько женщине тяжело говорить, но не прерывала ее.

— Но вы же понимаете, в такие моменты никто не считает денег. И после… Когда Ваню спасли, стало ясно, что мы просто не в состоянии выплачивать так же, как выплачивали.

Ольга расплакалась, и Вика взяла женщину за руку, а Жека сбегал к кулеру и принес стакан воды.

— Продолжайте. Прошу вас.

— Так вот. Мы пошли в банк просить пересмотреть график платежей, — продолжила свой рассказ Ольга. — Может, увеличить срок кредита.

— Но Жуков не согласился, — вставил Соколовский.

— Хуже. Он передал долг коллекторам. Нам звонили, угрожали. Пару недель назад коллектор подстерег детей у дома. И сказал им: если не убедите родителей выплатить долг, дома у вас не будет. Не представляете, что с ними потом было. Они две ночи не спали. Подумайте только, как такое сказать детям!

Соколовский увидел врача и мгновенно перехватил его в коридоре. Вика видела, как Игорь старается что-то ему объяснить. Врач сначала упирался, потом все же кивнул и ушел.

— Геращенко очнулся, — поймав взгляд Вики, одними губами произнес Игорь и показал в сторону палаты: — У нас пять минут.

Выглядел он плохо. Крепкий зрелый мужчина сейчас лежал бледный, с запавшими щеками и темными кругами вокруг глаз. На Соколовского он не смотрел.

— У вас есть семья, молодой человек? — вдруг спросил Геращенко.

— Уже нет.

Геращенко посмотрел на Игоря, но комментировать не стал. Он снова отвел взгляд, еще немного полежал молча, потом снова заговорил:

— Я должен был спасти Олю. Детей…

— Федор Анатольевич, мотивы я понимаю. И предлагаю вам честный обмен. Если скажете правду, я вам помогу.

— Какую правду? — снова посмотрел на полицейского Геращенко.

— Я намекну. Несчастный случай с Прониным произошел позавчера. А вот жизнь вы застраховали две недели назад.

— И?

— Обмен. — Соколовский подвинул стул ближе к изголовью кровати Геращенко. — Ключевое слово — «честный».

— Ладно, — решился мужчина. — Я собирался сам его убить. Но не смог. Вместо этого снова стал просить, умолять, унижаться, он разозлился, потом…

— Да-да, что потом — мы в курсе. На стройке стояла камера.

Геращенко так резко повернул к нему голову, что Соколовский стал опасаться за его шейные позвонки.

— Светит вам, Федор Федорович, статья 244-я УК РФ. Надругательство над телами умерших. В вашем случае, думаю, обойдутся штрафом.

Игорь встал, и в этот момент в палату буквально ворвались дети, а следом вошла и Ольга. Соколовский посмотрел на семью и тихо вышел из палаты.

У Жукова было очень неприятное лицо. Полный, с вывернутыми влажными губами, он выглядел каким-то неопрятным, хотя на нем был дорогой костюм и свежая белая рубашка.

— Добрый вечер. Садитесь, — предложил он, показав рукой на кресло напротив его стола. — Вы, насколько я понял, сын Соколовского? Владимира Яковлевича?

— Да. Совершенно верно, — кивнул Игорь.

— Ясно. И что вы хотели?

— Хочу вас попросить о личном одолжении, — спокойно заговорил Соколовский, — сделать отсрочку по выплате кредита для некоего Геращенко. У него семейные обстоятельства.

— Геращенко, Геращенко… — наморщил лоб Жуков. — Помню. Приходил ко мне такой, было дело. Ничего сделать не могу — долг продан коллекторам.

— Перестаньте, — махнул Соколовский рукой. — Коллекторскому агентству «Гиацинт», которое вам же и принадлежит.

— Я не понимаю, о чем вообще речь, — после довольно длинной паузы сказал Жуков.

— Я даю вам шанс поступить по совести, — вглядываясь в лицо управляющего, сказал Игорь.

— У себя в банке, — самодовольно заявил Жуков, — я сам буду решать, как поступать. А ты — пошел вон.

— Хорошо. — Соколовский поднялся на ноги. — Только вы забыли, что это не ваш банк. А вашего тестя.

— Чего? — скривил рот Жуков.

— Он только что получил от меня одно видео. И я думаю, вы больше тут не работаете.

Жуков застыл, не зная, что сказать и как отреагировать. А Соколовский повернул свой телефон экраном к нему. Хорошо стал слышен голос Лизы:

— Малыш, поиграем?

Было интересно смотреть, как полные плечи Жукова стали медленно опускаться. Самодовольный и наглый человек вдруг сник.