Николай Леонов - Улики горят синим пламенем

Гуров это отметил.

– Скрипишь? – сочувственно спросил он. – Ну, скрипи. Песочку подсыпь, громче будет.

– Да пошел ты, мусор!.. – высказал пожелание раненый.

Гуров с осуждением покачал головой:

– Ай-яй-яй! Нехорошо. Я-то к тебе со всей душой. Колбаски принес. У больного друга, можно сказать, изо рта вырвал. А ты грубишь. Чем я перед тобой провинился? Дырок в тебе наделал? Это потому, что я лучше тебя стреляю. А могло случиться, ты бы меня завалил. Работа у нас такая. Я – мент, ты – бандит. Что выросло, то выросло. Но это не мешает нам с тобой сесть и кое-что обсудить.

Он придвинул ногой табурет и уселся рядом с кроватью. Демьян отвернулся от полковника.

– А почему ты, мусор, думаешь, что я вообще буду с тобой разговаривать? За колбасу?

Гуров принялся выкладывать из пакета колбасу, сигареты, чай, зубную пасту и щетку, теплые носки и прочие нужные в камере вещи.

– Не только за колбасу. Тут все необходимое. Праздничный набор арестанта. Носочки вот шерстяные, в случае чего – расплетешь, будет на чем повеситься. Кто еще о тебе позаботится, кому ты, кроме меня, нужен? Твои пацаны или сами сидят, или ласты склеили, а хозяин затихарился. Так что деваться тебе некуда. Взяли тебя с поличным при покушении на Вишневского. А твои пацаны пытались убить генерала Задумова, когда он помешал им машины поджигать. Плюс мелкие правонарушения типа убить-ограбить или улицу на красный свет перейти. По совокупности я запросто могу тебя приговорить к высшей мере.

– Ты не суд, да и вышку давно отменили, – осклабился бандит. – Так что мне терять нечего.

– У меня для тебя своя вышка найдется, – успокоил его сыщик. – Из больнички засунут тебя прямо в общую камеру, это я легко устрою. Насколько я помню, воры тебя еще по старым урюпинским делам за беспредел к смерти приговорили. Так что ты на общей хате и суток не протянешь. Как говорится – проснешься, а голова в тумбочке.

От обиды бандит даже сел в кровати.

– Эх, начальник! Ты тут под правильного мента косил, а творишь чистое беззаконие. Меня в беспределе обвиняешь, а сам такой же беспредельщик. И не стыдно тебе?

Гуров почесал кончик носа, чтобы скрыть смущение.

– Честно? Ни капли не стыдно. Ты себе сам такую судьбу заработал. А насчет беспредела – это для вас, уголовников, считается «западлó». Вот друг с другом и разбирайтесь. С моей же точки зрения, вы все вредители, и если друг друга передушите как крысы, воздух чище будет.

Гуров встал и прошелся по палате. Время первой сигареты давно прошло, и ему ужасно хотелось курить. Но вместо этого приходилось читать лекцию.

– А теперь давай перестанем размазывать манную кашу по тарелке и посмотрим на это с твоей точки зрения. Конечно, когда-нибудь тебя по-любому достанут – задушат или прирежут, не в изоляторе, так на пересылке, не там, так на зоне. Но это будет потом. А пока идет следствие, я могу устроить тебе номер люкс на пару с тихим неплательщиком налогов. У него там, в камере, телевизор стоит, дачки ему засылают царские. Коньяк, ананасы. Черную икру на бутерброд с обеих сторон мажет. Будет что вспомнить в последний момент жизни. Терять-то тебе и в самом деле нечего, тут ты прав. Но ты, конечно, можешь, как самурай, сохранить верность своему хозяину, Ростику.

Демьян купился на несложную «прокладку» сыщика.

– Ты чего лепишь? Какой мне Ростик хозяин? Над ним самим хозяин стоит. Ладно, пиши, начальник. Что мое – за то отвечу. Машины били, поджигали, барыг давили, в лес вывозили, это было. И в мужика стрелял, на котором ты меня повязал. Кто он – и сейчас не знаю. Может, Вишневский, а может, Склифосовский, мне без разницы. Заказ, чтобы мочить его, получил по мобиле. Мобилу Ростик дал, сказал, что с шефом базарить буду. Голос у этого шефа приятный, солидный. Я напрямую первый раз с ним общался, до этого все задания Ростик передавал.

Гуров призадумался.

«Опять этот бред. Хозяин у Ростика один – его дядька, Вишневский-старший. Но не мог же он сам на себя покушение заказать? Ерунда какая-то».

Но сыщику нужно было выяснить еще кое-что.

– А кто журналиста Дорохова убил?

Демьян снова замотал головой.

– Не знаю, это не мы. Мы журналиста только пасли, убивать его команды не было. Так за ним не мы одни ходили. У Оленьего Бора с какими-то абреками черножопыми пострелялись. А кроме них, еще один блондинчик был, но не с ними, сам по себе. Все они тоже журналистом сильно интересовались, потому и непонятка вышла.

Гуров не то чтобы поверил, но оспаривать услышанное не стал. Продолжил: