Джон Кризи: Слишком молоды для смерти

— Это явно ваша работа, Уэст.

— Она займет много времени, сэр.

— Знаю. Сосредоточьтесь на ней, поработайте две-три недели, потом сообщите мне, что там вырисовывается. — Коппелл, человек немногословный, поднялся с кресла, показывая, что Уэст свободен.

Теперь, отвечая Мориарти, Роджер просто сказал:

— Начальство забеспокоилось и интересуется всеми аспектами молодежной преступности.

— Здесь время важно, — сочувственно произнес Мориарти. — Пока мы сообразим, что происходит, подростки завладеют страной, — он выдавил отрывистый приглушенный смешок. — Некоторые из них действительно отбились от рук.

— Да. Ну, изучайте эти папки, — Роджер поднял четыре папки с документами со стола, — и потом скажете мне, если увидите, что в опросный лист нужно внести какие-то дополнения, — он указал на висящий прямо за его спиной лист. — Я иду домой. Позвоните мне утром, ладно?

Мориарти встал.

— Непременно, можете не сомневаться, сэр.

— Да, вот еще что, — сказал Роджер.

— Что?

— Эта молодая пара, которую обожгли кислотой в Уимблдон-Коммон… что известно об их родителях?

— Девушка — единственный ребенок в семье. Она была обеспокоена тем, что родители все узнают, не меньше чем своими ожогами. Отец — австралиец, живет в Лондоне вполне самостоятельно.

— Вы навестили родителей? — спросил Роджер.

Мориарти недоуменно посмотрел на него:

— Нет.

— Несколько невежливо по отношению к ним, не так ли?

— Мне не приходило в голову, — ответил Мориарти.

— Сложная ситуация, — согласился Роджер, — особенно для холостяка. Помните, где она живет?

— В Патни, Уилдернесс-Стрит, 17-а.

— От Темзы по Лоуэр-Ричмонд-Роуд, — припомнил Роджер. — Заеду по пути, навещу их, — и, поскольку Мориарти по-прежнему недоуменно глядел на него, продолжил несколько смущенно: — Всегда лучше, когда родственники на нашей стороне. А если мы поможем девушке уладить отношения с родителями, она с большим доверием отнесется к нам, больше расскажет, вспомнит то, что вначале забыла. Может, вспомнит, что есть какой-нибудь ревнивый отставной ухажер, который мог это сделать.

— Да, понимаю, что вы имеете в виду, — Мориарти выдавил еще один отрывистый смешок. — Семейный человек имеет определенные преимущества, не так ли?

— Ну да, — холодно произнес Роджер. — Преимуществом может быть и то, что человеку уже приходилось иметь дело с ожогами серной кислотой. Ведь эти двое парней — Уайнрайт и тот, который сбежал, поняли, что с ними произошло, прежде чем кислота начала действовать? Так?

— Так, сэр, — у Мориарти был слегка озадаченный вид.

— Сами додумайтесь, что это значит, — посоветовал Роджер.

Выходя из Скотленд-Ярда, он улыбался сам себе. Проезжая мимо Белл-Стрит, он с сожалением подумал о Дженет, своей жене, которая сейчас в постели и, несомненно, уже спит, вспомнил о возмущенном «ну вот» юного Ричарда. Он было рассмеялся, но тут же вернул себя к реальности. Его сыновья пока особенно не интересовались девочками, насколько ему было известно, но поспевают ли его знания за тем, как они растут? Что, например, знали родители Хелины Янг о своей дочери? И что знает Мориарти о действии концентрированной серной кислоты?

Роджер без труда нашел дом 17-а по Уилдернесс-Стрит, узкое трехэтажное здание с террасой. Хотя было уже половина первого ночи, в окне над входной дверью сиял свет, и, когда он подошел, стали слышны голоса. Роджер надавил кнопку звонка, и сразу наступила тишина. Вскоре послышались шаги, и дверь открыл человек небольшого роста, но очень полный. Он стоял против света, и невозможно было разглядеть ни черты лица, ни его выражения, но голос звучал резко, а манеры были довольно грубы и бесцеремонны:

— В чем дело?

— Я из… — начал Роджер.

— Если вы из газеты, то лучше не теряйте ни своего, ни моего времени.

У Роджера упало сердце.

— А что, пресса уже побывала?

— Им только подавай грязные сенсации, — бросил человек. — Кто вы?

— Я из Скотленд-Ярда, веду расследование этого дела. Не могли бы вы уделить мне несколько минут, мистер Янг? Вы ведь мистер Янг, не так ли?

— Да, я отец Хелины, — медленно проговорил человек. — Но на самом деле вы не только это хотели знать, верно? Еще вам хотелось бы знать, насколько привычно для моей дочери валяться с мужчинами в парках. Ну, на это я вам могу ответить — больше она никуда и никогда из моего дома не выйдет!… Боже мой, почему именно со мной случилось это!

Роджер почувствовал холодок неприязни.