Алексей Пронин - Время жестких мер

Он мог замять неловкую ситуацию, объяснить, что не туда попал, просто выбежать из квартиры, отказавшись от комментариев. Но его пригвоздило к полу. У женщины были безумно красивые глаза. Он поймал себя на мысли, что ему не хочется уходить. Просто любопытно посмотреть, что будет дальше…

Она побледнела, затем ее бросило в жар – щеки заалели.

– Господи, Павел… – она хрипела, но интонации голоса были приятные. Она подошла к нему, пристально посмотрела в глаза… и вдруг обняла за шею. – Ты испугал меня…

Он не помнил, как выскочил из квартиры. Очнулся на улице, когда порывистый ветер освежил голову. Ну и дела. Да, он Павел, но не до такой же степени…

Бродячая собака покосилась в его сторону, побрела знакомиться, волоча хвост по земле. Он развернулся, не оглядываясь, зашагал к проезжей части.

– Уважаемый Рудольф Валентинович, вы уверены, что дали мне точный адрес? – злобно прошипел он в трубку.

– Какой адрес? – не понял Рудик.

– Издеваешься? – взорвался Смолин.

– Минуточку, – туго соображал коллега. – Ну да. Мы ищем негра в темной комнате. Хочешь сказать, что до сих пор не выполнил поручение шефа? Держу пари, Михалыч не возрадуется…

– К черту Михалыча! – прорычал Смолин. – Мы работаем не для того, чтобы его радовать. Внятно продиктуй адрес Талысиной.

– Улица 26 Бакинских комиссаров… – заунывно затянул Рудик. – Подожди, у меня тут на шпаргалке помечено… Ага, дом семнадцать, квартира… такая же.

– Я убью тебя, Рудик…

– То есть ты промахнулся, – злорадно констатировал коллега. – Мимо кассы, брат.

– Ты сказал «восемнадцать, квартира… такая же».

– Я не говорил «восемнадцать», – возразил коллега. – Я сказал: «дом семнадцать, квартира… такая же». С утра у меня были перебои с дикцией. А ты бы мог переспросить. А теперь выходит, что ты впустую потратил рабочее время, – в голосе коллеги зазвучали нотки профессионального любопытства. – У тебя такой голос, словно ты чудом избежал смертной казни. Что-то случилось… в восемнадцатом доме и восемнадцатой квартире? Тебя преследовал пьяный мужик с топором?

– Хуже, – буркнул Смолин и выключил телефон.

Он перешел дорогу, стал выискивать таблички на стенах домов. Табличек не было, хотя строения определенно имели нумерацию. Пришлось прибегнуть к подсказкам. Местная жительница, выбивающая половик у разрушенной взрывом беседки, сообщила, что живет в доме номер сорок пять, а если ему нужен семнадцатый, то нужно идти к началу улицы и там у кого-нибудь спросить. Обычное дело, когда нумерация на четной и нечетной сторонах не совпадает. Виновата автобаза, которая тянется на километр и значится под номером восемь.

Он отправился на юг и через четверть часа уже взлетал по ступеням трехэтажного кирпичного строения. Квартира за дерматиновой дверью хранила молчание. Он в сердцах ругнулся. Приоткрылась соседняя дверь. Высунулся любопытный нос, осведомился, в чем дело. Он произвел на свет адвокатское удостоверение, водрузил под очи соседки. Дело жизни и смерти, мэм. Женщина по имени Татьяна… «Ой, а Танечка уехала, – вспомнила пожилая женщина. – Собралась на днях и уехала на Алтай – дешевым пассажирским поездом. Вернется через неделю. Связи с девушкой нет».

– Огромное вам спасибо, сударыня, – поблагодарил Смолин и откланялся.

– Это ты? – рыкнул он в трубку.

– Это я, – согласился абонент. – Фирма «Сон разума». Говори. – Он что-то лихорадочно дожевывал.

– Талысиной нет и не будет.

– Думаешь, нам на это не наплевать? – зевнул Рудик. – Лично мы – Рудольф Валентинович – занимаемся другим делом, а наследство Ермаковой курирует сам Михалыч. Ему и напрягаться. Ты все на севере?

– Начинаю отход на юг.

– Не очень весело шагать по просторам? – хихикнул Рудик. – Можешь не спешить. Шельман уехал, а торт, который дали Лариске в качестве взятки, мы уже съели. Так что извини. Прилетающий поздно пролетает мимо.

Он вышел на улицу… и только бесу, толкнувшему его под коленку, было ясно, что происходит. Вместо того чтобы пойти через Верещеевский парк на конечную остановку общественного транспорта, он зашагал в другую сторону…

Во всем, что было, отсутствовал здравый смысл. Вся его предыдущая жизнь подчинялась здравому смыслу. Никогда не разрешал он эмоциям брать верх над разумом. Даже в связях с женщинами. Пил в меру, грешил в меру, не понимая тех людей, которые считали, что если бы мы знали меру, то остались бы обезьянами. И вот пришел тот день, когда сломался предохранительный клапан…