Николай Леонов: Козырные валеты

— Не пойму, кому Николай дорогу мог перейти?

— Почему Николай, а не Веткин? — спросил кто-то. — Убили-то двоих.

— Яков в милиции неделю, и то на пропаганде. Ясно, убивали одного, а второго порешили за компанию.

— Глухой висяк. И никакой Гуров его не поднимет. — Седой налил по второй. — Я в молодости двадцать лет в сыске отпахал, чую.

Котов чувствовал, на него смотрят и вопросительно, и осуждающе, отставил стакан, когда в кухню вошла крупная женщина с резкими чертами властного лица.

— Ментам дай повод, — красивым низким голосом произнесла она, оглядела присутствующих, кивнула Котову на дверь. — Пройдемте со мной.

Гриша одернул пиджак и последовал за хозяйкой. То, что женщина в доме хозяйка, сомнений не вызывало.

— Вас как зовут? — она поправила Котову галстук, сыщик увидел в глазах женщины боль и растерянность, быстро ответил:

— Григорий. Гриша.

— Чувствую, вы человек интеллигентный, у меня к вам деликатная просьба. Я Чекина. Анна Павловна. Еще не все с кладбища вернулись, уже половина пьяные. Я мать вдовы... У нас есть младшая, ее зовут Ольга. Она на кладбище не была, приболела, нервы, понимаете. Вы бы не могли с дочкой посидеть?

— К вашим услугам, Анна Павловна, — Григорий поклонился. — Вам виднее, но, думаю, лучше, если с дочкой побудет женщина.

— Вы даже думаете? — хозяйка тяжело сглотнула. — Побудьте с Олюшкой, может, она уснет. В комнату никого не пускайте, особенно отца. Он сейчас со всей гурьбой заявится, самый пьяный будет. Справитесь?

— Может, лучше врача пригласить? — спросил Григорий. — Я ведь даже...

— Оля не хочет врача, — хозяйка подтолкнула Григория, открыла одну из дверей.

Спальня оказалась небольшой, уютной, обставленной без претензий. Блондинистая девушка лежала, укрывшись пледом, спиной к двери, на звук шагов не повернулась.

— Олюшка, смотри, какого интеллигентного мальчика я тебе привела, он с удовольствием посидит с тобой, — сказала женщина и выскользнула из комнаты.

— Здравствуйте, Оля, меня зовут Гриша, — сказал Котов, присаживаясь на стул. — Я тихо посижу, мешать не буду. Если что нужно, скажите. Может быть, чай или горячее молоко?

— Да пошел бы ты! — голос у Ольги был сухой, с трещинкой, без следа слез.

Не зная почему. Котов рассмеялся, пытаясь объяснить свою бестактность, пояснил:

— Оля, если бы вы знали, сколько раз меня посылали, и не деликатно, как вы, а с указанием конкретного адреса.

Девушка помолчала, затем спросила:

— Вы что, из психушки?

— Из родственной организации, — ответил он.

Оля снова выдержала паузу, повернулась на спину, глянула на Котова сухими блестящими глазами:

— Врач? Санитар?

— И врач, и санитар, и мастер на все руки. Оля, вы меня не стесняйтесь, хочется ругаться — валяйте. Я тоже несколько слов знаю.

— А вы спокойный и не ханжа, — Ольга откинула плед, села и потянулась, обнажив небольшие девичьи груди.

— У вас красивая грудь, — заметил Котов. — Такие груди видишь только в музее, в мраморе...

Ольга слегка покраснела, вновь легла, прикрылась пледом.

— Вы хорошо знали Николая?

— Совсем не знал, — ответил Котов и соврал: — Я его даже ни разу не видел. — Он видел труп.

— А зачем пришли?

— Коллеги, — коротко ответил Григорий, обратив внимание, что пальцы девушки сильно дрожат.

— Коля был человек несчастный, — неожиданно сказала девушка. — Внешность, стать, красивая жена, мощный тесть... Любви не было.

— А вы? — удивляясь себе, спросил Григорий. — Вы ведь любили Николая?

Ольга попыталась взглянуть удивленно, даже возмущенно, сразу отвернулась, в глазах блеснули слезы.

— Я была маленькая, он не на той женился. И мама была против, но она хотела, чтобы Ленка образумилась, не пошла вразнос. И хватит об этом! Он любил Елену! Я люблю Елену! Хватит!

— Понимаю. Извините.

— Понимает! — передразнила девушка. — В чужой жизни мы все понимаем! За дверью послышались шаги, голоса.

— Прибыли! Не пускайте сюда никого! Я сплю! Слушайте, давайте выпьем, может, я и вправду засну. В тумбочке бутылка и стакан.

— А мне башку не оторвут?

Ольга обожгла его взглядом, вытащила из-под пледа руку, начала открывать стоявшую рядом с кроватью тумбочку.

И опер увидел на тонком локтевом сгибе синее пятно и несколько темных точек от уколов. Он накинул на Ольгу плед, достал из тумбочки початую бутылку виски, стакан, надкусанное яблоко, налил, губы девушки обметало, сыщик налил больше. Ольга быстро, профессионально выпила, схватила яблоко, юркнула под плед, накрылась с головой.