Фридрих Незнанский - Гонцы смерти

— А ты думаешь, его вообще отстранят?

— Не знаю, но вполне может быть. Скорее всего.

— Из-за этой «ловушки»?

— Из-за нее тоже. Это же фактически провал. Такое не прощают, даже если произошло не по твоей прямой вине. Дочка расстроится, конечно, но она в английскую спецшколу ходит, а летом я отправлю ее к тому же Питеру в Нью-Йорк или еще куда-нибудь. Переживет.

— Н-да… — Славка от этого сообщения даже посветлел лицом, разлил остатки коньяка, с грустью взглянув на пустую бутылку. — У нас, между прочим, дома свадебный запас остался, — намекнул он. — Ты Ларке позвони, она обрадуется. Я тебе забыл сказать, но в субботу утром она меня терзала часа два: что, да почему, да зачем по поводу твоего отъезда. Даже всплакнула.

Турецкий улыбнулся.

— Позвони, обрадуй девушку!

— Ничего, пусть помучается, — сказал важно Турецкий. — Нежнее будет…

— И за что тебя только бабы любят?! — поднимая и опрокидывая рюмку, усмехнулся Грязнов.

— Как — за что? За красоту, — без всякой иронии ответил Турецкий. — Из всех «важняков» я, наверное, самый неотразимый. Между прочим, этому легко научиться. Хочешь?

— Да куда мне, дурню неотесанному! — рассмеялся Славка.

— Учись, пока я жив! — поддел его Александр Борисович. — Наша красота — это… — Турецкий загадочно улыбнулся. — Ладно, поехали к свадебным запасам, заодно я тебе раскрою самый важный из всех своих секретов. Никому еще не открывал, тебе первому! Женщины на руках носить будут!

— Неужели на руках?! — предвкушая будущее застолье, обрадовался Славка. — Вот чего мне в жизни всегда не хватало!

— А то! — подмигнул Турецкий.

И они помчались на Полянку к Грязнову продолжать дружеский пир. Время было еще детское: половина первого ночи.