Фридрих Незнанский - Гонцы смерти

— Нет, не звонил, не заезжал.

— Вы в этом уверены?

— А что? — Санин порозовел, боясь выдавить из себя неосторожное слово.

— Я просто хочу, чтоб вы повторили свой ответ.

— Зачем?

— Так нужно.

— Я ничего не хочу повторять! Я — вице-премьер правительства! А вы без всякого на то основания устраиваете мне в моем же доме гнусный допрос! Я этого так не оставлю! — истерично стал выкрикивать Санин.

Александр Борисович поднялся.

— Успокойтесь, Виталий Александрович, — мягко сказал он. — Во-первых, я приехал с вашего согласия. Во-вторых, Кузнецов опасный государственный преступник и обвиняется в убийстве вашего предшественника, тоже вице-премьера, Шелиша Олега Дмитриевича, а сегодня он сбежал из СИЗО Бутырки и может совершить еще немало преступлений, так что я приехал к вам для вашей же пользы.

— Но вы смеете подозревать меня в чем-то в связи с ним?!

— Я вас не подозреваю. Я задал вам конкретный вопрос, потому что вы были знакомы. Вы же не будете отрицать этого знакомства?

— Я уже объяснил: мы ненавидели друг друга!

— Но сегодня он звонил или заезжал к вам?

— Нет, нет! Вы довольны?

— Спасибо.

Турецкий быстро заполнил протокол допроса и дал его подписать Санину.

— Разве это был допрос?! — возмутился Санин. — Мы договаривались о беседе, и ничего подписывать я не буду!

— Хорошо. — Следователь сунул протокол в карман, подошел к двери. Санин вытащил из ящика стола какие-то таблетки, стал жевать, демонстрируя свое ужасное состояние.

— Мы его все равно поймаем, Виталий Александрович, — улыбнувшись, проговорил Александр Борисович. — И если вы сейчас ввели следствие в заблуждение, то… — Турецкий усмехнулся, развел руками, и за этим жестом можно было предположить все, что угодно, даже арест, и Санин заволновался. Он даже поднялся с кресла.

— До свидания! — «Важняк» решительно распахнул дверь.

— Подождите! — остановил его Санин. — Вернитесь…

Виталик рухнул в кресло. Александр Борисович вернулся.

— Он заехал, я его не звал, — промямлил вице-премьер. — Мы действительно с ним всегда были на ножах…

— Чего он хотел? — перебил Турецкий.

— Денег. Он мне угрожал, прошу это отметить, он взял их с помощью угроз, давления…

— Сколько?

Санин замялся.

— Отвечайте честно!

— Две тысячи долларов. И миллион рублями.

— Что еще?

— Одежду. Он явился в этой рясе…

— Где она?

— Сейчас. Он потребовал ее немедленно сжечь, но я не сжег, я как раз хотел звонить вам, но подумал: сегодня суббота и никто не работает, а в понедельник…

— Принесите!

Вице-премьер сбегал, принес завернутую в газету рясу и черные ботинки.

— Когда пришел и когда ушел?

— Появился в половине шестого — в семь, а ушел полчаса назад. Я закрыл за ним дверь, и вы позвонили.

Турецкий взглянул на часы: 23.01. Если б Санин сказал ему об этом по телефону сразу же, они могли оцепить район и взяли бы Кузьму.

— Что он взял из одежды?

Санин продиктовал размеры, цвет костюма, рубашки и даже носков. Турецкий записывал.

— Что еще? Машину, документы?

— Нет! Только одежду. Еще он принял душ, побрился, сбрил свои усики, поел. И все. Пригрозил…

— Оружие взял? Нож, пистолет?

— Нет-нет, у меня нет дома оружия. Он ничего не взял… Еще очки. Хамелеоны. От солнца. И почему-то трубку. Мне привезли из Голландии. Взял трубку. Да, и трость-зонтик. Черный. Все.

— Вспомните еще раз. Это все? — наскоро записав слова Санина в протокол и протянув вице-премьеру лист для подписи, спросил следователь.

Санин внимательно, шевеля губами, перечитал показания и на этот раз расписался.

Через час фотопортрет Кузьмы без усов и в том костюме, о котором рассказал Санин, был готов и разослан повсюду.

Грязнов принес сообщение пограничников: они опознали пересекавших российскую границу Нортона и Гжижу, следовавших на фирменном поезде «Летува» до Вильнюса. Сообщался номер вагона, число и даже час пересечения. Но тогда ориентировки на них еще не было, и пограничники их пропустили.

— Свяжись с ребятами на Белорусском, узнай, кто дежурил в тот день, видели ли они их на вокзале! — потребовал Турецкий у Грязнова. Полковник уже пришел в норму и выглядел бодрым.

«Если Кузьма отправлял их в Литву, значит, там у него хорошие, надежные связи. Крыша. Литва почти заграница. За деньги можно купить паспорт и уехать куда угодно, — размышлял Александр Борисович. — Забираться в глубь России опасно. Кузьма, видимо, давно готовил себе отходную. И когда нависла угроза разоблачения Нортона и Гжижи, он своей крышей воспользовался. Уехать сегодня он не мог…»