Андрей Кивинов - Подземка

— Привет, ребята! Ну что, поехали охотиться?.. Тесленко включил зажигание. Машина развернулась, оставляя на свежем снегу следы протекторов.

Захаров, который не любил трепаться попусту, следуя золотому правилу: «Время — деньги», обернулся к пассажиру и задал вопрос по существу:

— На кого охотиться-то будешь? На зверей или птиц?..

Георгий покопался в памяти и выудил оттуда образ крупной черной птицы, живописное изображение которой висело в его рабочем кабинете.

— На глухарей... Потом опасливо добавил:

— Мужики, а жена не «врубится»?

Тесленко ответил с видом бывалого ковбоя, отправляющегося на соревнования по ловле бычка при помощи аркана:

— Второй год работаем. Пока ни одной жалобы.

— «Профи»! — подтвердил коллега по брачному очковтирательству.

Показывая в сторону деревьев, Захаров уточнил маршрут:

— У парка тормозни!

«Нива» остановилась у обочины. Мужчины вышли на воздух. В это время дня парк действительно напоминал лесную опушку. «Охотники» прошли метров сто, выбирая наилучшую панораму.

Тесленко махнул рукой в сторону большой разлапистой ели:

— Туда становись. Вот так... Руки разведи.

В одной руке Любимов держал ружье, в другой — простой полиэтиленовый пакет. Тесленко с видом знатока щелкал одну фотографию за другой.

— Улыбочку изобрази... Так... Готово.

На этом «охота» подошла к своему логическому завершению. Охотники отправились к лесничему за добычей, потом подбросили Любимова в центр, где они и расстались, договорившись встретиться в воскресенье вечером. У Георгия осталось странное чувство бессмысленно потраченных денег, словно он зашел в бутик и купил дорогущую тряпку, совершенно не соответствующую уровню его доходов. Утешало только одно: деньги он потратил не из своего кармана. В голову пришла мысль: «Хорошо ребятки устроились — полчаса прогулки, и получите свои денежки!.. А психотерапевт-то — настоящий жучара, и ведь какую теоретическую базу вокруг всего этого выстроил!»

Воскресный вечер в деталях повторил картину возвращения Левашова с рыбой. Только на этот раз «Нива» привезла домой Любимова с якобы подстреленной птицей. Тот же женский силуэт в освещенном окне, тот же обмен приветствиями...

В понедельник фотографии лежали на столе в кабинете Главка. Вокруг сгрудились Плахов, Любимов и Виригин. Снимки являли собой довольно убедительную картину под названием «Возвращение счастливого охотника с добычей». Вместо пакета в вытянутой руке Жоры застыла крупная птица с неловко вывернутыми крыльями. Крупные планы чередовались с мелкими, менялись ракурсы и положение «трофея». Неизменным оставалось одно: глуповатая улыбка стрелка, как будто он не верил, что ему привалила эдакая удача. Словно в подтверждение визуального ряда, Любимов произнес:

— Да, славная была охота!..

Виригин, как всегда, подначил:

— По-моему, тебя обманули. Это же тетерев!

— Сам ты тетерев! Настоящий глухарь. У лесничего купили. Сюрреализм.

— И сколько они за такой «сюр» содрали?..— Плахов вгляделся в птицу.

— Все оперрасходы за полгода,— тяжело вздохнул Жора.

— Да, удовольствие не для бедных! — Игорь удивленно поднял брови.— Интересно, кто их услугами пользуется? Это ж такое алиби.

Виригин ответил вопросом на вопрос.

— Интересно другое: куда эти мастера Левашова возили? И где он сейчас обретается?

Плахов подошел к платяному шкафу:

— Скоро узнаем. Погнали, заодно и деньги вернем.

Идея создать собственное алиби-агентство пришла в голову Дубровскому не сразу. В течение двух лет он честно пытался заработать в своем частном кабинетике. Однако вскоре понял: зачем, обливаясь потом, таскать лошадь на себе, если можно просто сесть на нее и пуститься вскачь по бескрайним просторам людских пороков. По опыту Дубровского выходило, что женам изменяют чуть ли не восемьдесят процентов мужчин. Женский сегмент он охватил пока не в полном объеме, но это не вспаханное поле еще ожидало своего пахаря.

Яков Михайлович не сомневался, что не менее сорока процентов жен усердно сооружали мужьям головной убор в виде разлапистых рогов. И не помочь им в этом деле означало подвергнуть опасности весь институт брака, ибо одна нелепая интрижка может порушить то, что строилось годами. Дубровский искренне верил, что его фирма делает полезное дело: сохраняет семью от распада, пусть и несколько аморальными методами, а за измену и ложь надо платить.

Дела шли прекрасно. Окупаемость предприятия составляла без малого триста процентов — такое не удавалось даже воротилам Уолл-стрита. Расценки колебались от сотни до пятисот долларов за день отсутствия клиента, в зависимости от сложности постановочного сюжета.