Чарлз Тодд - Испытание воли

Уилтон покачал головой:

— Я прошу не ради себя, а ради Леттис!

На обратном пути в гостиницу Хэмиш негодовал: «Опять эта ведьма! Она тебя околдовала своими разными глазами, и ты потерял душу…»

— Нет, — сказал Ратлидж, глядя перед собой. — Я начинаю думать… — Он объехал большого рыжего пса, который мирно трусил по дороге. — Я начинаю думать, что я, наоборот, ее обрел.

«У тебя есть подозреваемый, свидетели, есть орудие и причина, по которой твой прекрасный полковник в то утро должен был умереть. Ты сделал дело, старина, не отказывайся от достигнутого!»

— Наоборот, до сих пор я ощупью бродил впотьмах, позволяя другим рассказывать, что случилось. Я был запуган тем, что другие могут увидеть мои страхи и обернуть их против меня. Я боялся неудачи, но почти ничего не сделал, чтобы ее предотвратить. Я был потерян — потерян! — и никак не мог вернуться назад, в 1914 год. Если я не справлюсь, то вполне заслуживаю того, чтобы меня снова заперли в проклятой клинике вместе с другими жалкими калеками. Если я хочу выжить, я должен бороться за выживание…

Весь день он рассортировывал улики, заканчивая отчет. Прежде чем его начать, он позвонил Боулсу в Лондон и сказал:

— У меня достаточно улик, чтобы требовать ордера на арест. Завтра в полдень. Улики сильные, но в деле есть подводные камни. Думаю, хороший королевский адвокат все докажет, и убийцу признают виновным.

Боулс выслушал его и заявил:

— От всей души надеюсь, что вы не собираетесь арестовать Уилтона! Утром мне звонили из Букингемского дворца; они хотят выяснить, стоит ли присылать своего представителя на похороны. Уилтон женится на подопечной Харриса…

— Передайте, пусть пришлют человека, который лично знал полковника Харриса. Он был хорошим солдатом и верно служил королю. Уилтон тут ни при чем.

— Ратлидж, если вы запорете дело, в Скотленд-Ярде вам голову снесут! Вы меня слышите? Не трогайте Уилтона до тех пор, пока не найдете такого бесспорного доказательства его вины, что даже сам Христос не сумел бы его оправдать! В противном случае вы бросите тень на королевскую семью и опозорите Скотленд-Ярд!

— Не опозорю, — ответил Ратлидж гораздо увереннее, чем чувствовал себя на самом деле. — Если же опозорю, утром в среду на вашем столе будет лежать мое прошение об отставке.

— И что толку, старина? Ведь вред уже будет причинен!

— Понимаю. Поэтому я и не спешу.

Ратлидж повесил трубку. Нечего сказать, начальство умеет поддержать в трудную минуту! Он почувствовал себя очень одиноким, брошенным.

В то же время одиночество придавало ему силы. Когда тебе кто-то верит, ты уязвимее. Ты поддаешься. Он давно уже рассказал бы кому-нибудь про Хэмиша, если бы было кому рассказать. Пока он горит в своем отдельном, личном аду, ему во многом гораздо спокойнее. Никто до него не дотянется. Никто не может его уничтожить. Он и без того втоптал себя в грязь.

Вечерело. Ратлидж исписал не один лист бумаги заметками и набросками будущей речи. Довольный результатом, он перечитал написанное. Об искусной работе детектива пока не было речи, да и само следствие еще не завершено, ведь он так и не нашел очевидцев самого убийства.

Кроме девочки и куклы. Лиззи была на лугу. Ничего удивительного; в ужасе от увиденного она едва не лишилась рассудка и поспешила спрятаться в уютный мирок, где нет ни чувств, ни мыслей, ни воспоминаний.

И все же она совсем не испугалась Уилтона, когда тот вошел к ней в комнату. Зато страшно кричит всякий раз, как к ней приближается родной отец…

Ратлидж встал из-за стола и начал беспокойно расхаживать по комнате. Он не любил целыми днями сидеть в четырех стенах. Может быть, именно поэтому не пошел по стопам отца и не стал адвокатом. Но после войны, после того, как его завалило землей в траншее, эта нелюбовь превратилась почти в клаустрофобию. Служа в полиции, он получал возможность много времени проводить на воздухе, а если и находился в помещении, то не ждал, пока стены начнут давить на него… Как сейчас.

Взяв пальто, Ратлидж вышел из номера, спустился по лестнице. Он решил прогуляться до церкви.

День заканчивался; торговцы подсчитывали барыши, сворачивали палатки, грузили их на подводы. Последние покупатели ходили от одной лавки к другой. У витрины модистки Ратлидж заметил Хелену Соммерс; та о чем-то серьезно беседовала с Лоренсом Ройстоном. Она стояла на тротуаре, а Ройстон сидел в одной из машин Чарлза Харриса. И одета Хелена была так же, как в воскресенье, когда Ратлидж видел ее в садике у гостиницы после службы и обличительных речей Мейверса.