Чарлз Тодд - Испытание воли

— И она согласилась с его решением?

Уилтон покачал головой:

— Знаете, я так и не успел ее расспросить. Чарлза застрелили… Уоррен прописал Леттис успокоительное… а свадьбу так или иначе пришлось отменить. Боже мой, она так горевала! Я не мог вломиться к ней и сказать: «Я люблю тебя, по-прежнему хочу на тебе жениться, ты согласна пройти через все и быть проклята обществом?» А потом нужно было заниматься похоронами, едва ли похороны — подходящий фон для выяснения отношений! Ну а теперь… мне, собственно, уже и нечего ей предложить…

Слушая, Ратлидж угадывал правду, прорываясь через ложь. Ему пришлось напомнить себе, что Марк Уилтон целых четыре года провел на войне, в небе над Францией. И выжил он отчасти благодаря уму и сдержанности. Он никому не позволял перехитрить или одурачить себя.

— Она спрашивала вас, не вы ли застрелили ее опекуна?

— Нет, — отрывисто и надменно ответил Уилтон. В нем заговорила гордость.

— Как вы ей ответите, когда она задаст вам такой вопрос… когда вас арестуют?

— Что вы решили, будто Харриса застрелил я. Что я буду бороться в суде и, если мне повезет, оставлю вас в дураках. — Уилтон нахмурился. — И хоть я не адвокат, шанс у меня, по-моему, есть. Против меня только косвенные улики, никто не видел в моих руках ружья. Никто не видел, чтобы я стрелял в полковника. Отмена свадьбы, конечно, бросает на меня тень, но мы еще посмотрим! — Поймав недоуменное выражение в глазах Ратлиджа, он сказал: — Да-да, я все обдумал! Я почти всю ночь не спал. И решил для себя кое-что. Вы, возможно, в конце концов победите; судебный процесс не закончится полным моим оправданием. Меня освободят «за недоказанностью». Но тень сомнения будет висеть надо мной до конца жизни. Убил я Харриса или нет? В каком-то смысле такое положение хуже виселицы. Да и Леттис вряд ли согласится выйти за меня замуж. Вы только представьте, каково ей будет каждую ночь гадать, убил ее муж ее опекуна или нет.

— Значит, сейчас вы не пойдете со мной добровольно и не отдадитесь в руки правосудия?

— Если я добровольно пойду с вами, значит, признаю себя виновным. Так решит большинство. — Уилтон устало потер глаза. — Я не могу себе позволить самого себя осудить. Вам придется меня арестовать. Шума не нужно; обещаю, неприятностей я вам не доставлю. Но без ордера я с вами никуда не пойду.

— Почему Чарлз Харрис вдруг передумал насчет свадьбы? Что такого вы натворили? Почему настроили его против себя?

К удивлению Ратлиджа, в глазах Уилтона сверкнула веселая искорка.

— Этого я вам не скажу! Причина, какова бы она ни была, умерла вместе с Чарлзом Харрисом. — Перестав улыбаться, Уилтон продолжал вполне серьезно: — Ратлидж, окажите мне услугу. Не знаю, способны ли вы на такое, но прошу вас, по крайней мере, подумать. Я хочу пойти на похороны с Леттис. Нужно, чтобы ее поддерживал кто-нибудь, кроме идиота Карфилда и Саймона Холдейна. Саймон парень добрый, но уж слишком изнеженный! Полк пришлет своего представителя, но Леттис его не знает, он для нее чужой. Ей и без того тяжко — опекун убит, жених в тюрьме. Можете сегодня запереть меня в номере гостиницы, если боитесь, что я убегу. Заранее согласен на любые ваши условия. Только пойдите мне навстречу! Я буду вам очень признателен.

— Я не имею права откладывать арест.

— Почему? Думаете, я застрелюсь, как только вы уйдете? Или сбегу во Францию? Да сама надежда, какая у меня есть на нормальную жизнь, служит доказательством того, что я не убивал Чарлза! Судебный процесс для меня не менее важен, чем для вас. Дайте мне двадцать четыре часа!

Ратлидж пытливо смотрел на капитана, пытаясь разгадать его. За красивым лицом таилась необычайная сила. И… может быть, чутье азартного игрока? Высоко в облаках, вступая в смертельную схватку с врагом, где проигравшему грозила смерть, Марк Уилтон одерживал победу в одном поединке за другим и выходил практически без единой царапины. Потрясающее везение! И дух его не сломлен…

Неожиданно ожил Хэмиш, молчавший почти все утро: «Зато твой дух сломлен, и еще как! Вот почему ты утратил свой дар, старина. Ты сломался психически, духовно и физически. Ты больше не охотник, ты — добыча!»

Ратлидж заставлял себя думать, не обращая внимания на Хэмиша. Уилтон ждал, терпеливо наблюдая за ним. Ему очень нужен этот день. А унижаться и просить он не любит.

Ратлидж еще раз все обдумал. И принял решение.

— Что ж, ладно. Даю вам двадцать четыре часа. Но если вы меня обманете, клянусь Богом, я вас распну!