Эд Макбейн: Вечерня

Глории Кили в феврале исполнилось тринадцать лет.

Ее родители потребовали адвоката. Адвокат заявил, что он тут же обратится с просьбой о передаче дела в Детский суд. Ему напомнили, что совершено убийство. Он ответствовал, что девочке только что исполнилось тринадцать лет и что дети (он подчеркнул это слово «дети») в возрасте 13, 14 и 15 лет по законам этого штата являются малолетними преступниками. Ему, в свою очередь, напомнили, что с момента, когда ей исполнилось тринадцать, по законам штата она перешла черту несовершеннолетия, если преступлением являлось «Убийство, подраздел 1 или 2». Следовательно, ее нельзя считать малолетним преступником, и ей предъявляется обвинение как взрослой.

Адвокат Глории заявил на это, что законы этого города и этого штата особо запрещают вести допрос малолетних правонарушителей в полицейском участке. Ему снова пришлось напомнить, что совершено убийство, а посему она — не малолетняя. Также было отмечено, что данное ограничение было нацелено на то, чтобы раздельно содержать подростков и закоренелых преступников, а кроме того — уже в третий раз — она — не малолетняя преступница. Адвокат заявил, что допрос будет носить академический характер, поскольку он не позволит своей подзащитной отвечать на какие-либо вопросы, задаваемые ей полицией.

В общем, вариант сказки про белого бычка.

Девочке лишь тринадцать лет.

Ему говорят, что она убила священника, нанеся семнадцать ножевых ударов.

Полиция располагала и орудием преступления — ножом, ручка и лезвие которого были запачканы засохшей кровью. Почти наверняка кровью патера. Возможно, на этом ноже обнаружат и отпечатки пальцев. И, возможно, они будут принадлежать Глории. Но ее адвокат заявил, что снятие отпечатков пальцев здесь, в полицейском участке, будет равносильно допросу, что явится не только нарушением ее основных прав по закону Миранды — Эскобедо, но и противоречит Кодексу, особо запрещающему допрос лиц, не достигших пятнадцати лет, в полицейском участке.

Ему еще раз напомнили, что по достижении тринадцати лет она потеряла статус несовершеннолетней и что по закону Миранды — Эскобедо ей вовсе не предъявляют обвинений тем фактом, что снимают отпечатки пальцев, или фотографируют, или просят сделать анализ крови на алкоголь, или осматривают ее тело, или ставят ее в строй, потому что различие между этими действиями и заявлением о допросе есть просто разница между рекомендуемыми и нерекомендуемыми действиями по отношению к заключенному. Никто ведь и не говорит, что Глория — заключенная. Просто она — под охраной. Ей собираются предъявить обвинение в совершении убийства, подраздел 1: «Преднамеренное убийство другого лица».

А это уже другое дело.

Нелли Бранд, которую пригласили вести следствие, поскольку она была знакома с этим делом, не могла приступить к допросу, так как адвокат Глории заявил, что не позволит ей отвечать ни на какие вопросы. А сейчас адвокат еще и утверждал, что у полиции не было оснований для привода ее сюда в первую очередь. А быть может, они знакомы с выражением «ложный арест»? Карелла уже коротко объяснил Нелли причину доставки Глории сюда, и, несмотря на то, что она признала его умозаключения убедительными, она также заметила, что они ступают по зыбкой почве, так как идентификации отпечатков пальцев еще нет. Карелла использовал факт наличия у девочки последнего чека, подписанного отцом Майклом как доказательство того, что она была в церкви в день убийства. Если на ноже тоже окажутся отпечатки ее пальцев, тогда все нормально. А если нет...

Совпадение отпечатков пальцев в этом деле играло весьма существенную роль!

И хотя Нелли была уверена, что разрешение на снятие отпечатков пальцев у Глории будет дано (и юридическое бюро департамента полиции имело такое же мнение), она не хотела идти на риск и давать кому-то повод жаловаться потом на нарушение прав человека; времена были воинственные. В любом случае, раз они обвинили эту девочку и арестовали ее — они проведут эту операцию в полицейском управлении, в центре регистрации, как только кончится это топтание на месте, будьте уверены, у нее снимут отпечатки пальцев и сфотографируют ее, не важно, малолетняя она или нет. Так зачем сейчас размахивать «Мирандой — Эскобедо»?

Адвокат этого не допустит! Поэтому споры и не кончаются. К тому же то и дело мистер и миссис Кили влезают со своими скрипучими рассказами о том, какая у них хорошая дочь и чудесная школьница, вызывая в памяти историю лейтенанта Бернса о первом ученике в выпускном классе. Адвокаты и детективы цитируют главы и абзацы различных применимых в данном случае законов, но посреди всего этого, когда крики и жестикуляция достигают апогея. Глория вдруг произносит: «Я убила его».