Карин Эдстрём - Фуриозо

Нильс Бьёрк вообще ее не видел: он слушал Кая, рассказывавшего какой-то смешной анекдот, над которым больше всех смеялся он сам. Эббе Кай едва кивнул.

«Только посмотрите на меня, — подумала Эбба, — что я забыла в этом детском саду?»

Подавив раздражение, Эбба решительным шагом направилась к бару.

Видимо, она прошла мимо, потому что кто-то вдруг схватил ее за запястье. Эбба резко обернулась, и Понтус ослабил хватку:

— Присаживайся! Я заказал тебе «Кровавую Мэри». Мне кажется, это в твоем стиле.

— Я так тронута, Понтус, — ответила Эбба, садясь напротив.

Она чувствовала на себе его взгляд.

— Сегодня у джентльменского клуба очередное заседание? — пошутила она.

— Тебе придется научиться общаться с этими придурками, — ответил Понтус, закидывая в рот арахис.

— Зачем мне учиться общаться с придурками?

— Тебе придется. Иначе ты и дальше будешь растрачивать свой интеллект впустую и позволять им выезжать за твой счет. Если бы ты пришла четверть часа назад, ты бы могла с нами выпить. Но ты упустила свой шанс.

— Я не вижу смысла самоутверждаться в глазах людей, которых я презираю.

— Тогда ты знаешь, почему это работу получил я, а не ты.

Эбба вздрогнула. В ярости она вскочила со стула, чуть не опрокинув поднос с коктейлем, который официантка как раз собиралась ставить на стол.

Понтус улыбнулся:

— Сядь.

— Слушай, ты, маленький… — процитировала она сама себя.

— Я сильнее тебя.

— А у меня член больше.

Понтус расхохотался. Потом нагнулся и прошептал:

— Согласен, Эбба. Ты больше мужчина, чем все они, вместе взятые.

Он взял ее руку в свою. Дружеский жест, который можно было бы расценить как флирт. Или как желание показать, кто тут главный. У Эббы заныло под ложечкой. Убрать руку или оставить?

— Умоляю тебя, сядь!

Эти два предложения как-то не состыковывались в ее сознании, но глупо было убегать сейчас. Вместо этого Эбба убрала руку. Понтус вернулся к своему бокалу, а Эбба опустилась обратно на стул. В ту секунду она пожалела, что не курит: можно было бы снять напряжение сигаретой.

— Ну, давай рассказывай. Вы нашли убийцу? — спросил Понтус.

Эбба прокашлялась:

— Да. Я как раз из больницы, куда доставили Анну Юнгберг после попытки самоубийства, если она, конечно, действительно хотела себя убить. Сейчас мы делаем анализ крови. И я добилась признания. Это она угостила Рауля коктейлем из красного вина и дексофена, — ответила Эбба. — Смертельная комбинация, не так ли? Выпьем? — Она чокнулась с ним. — Анна утверждает, что это было двойное самоубийство, просто у нее не получилось умереть.

— Ни тогда, ни сейчас?

— Она говорит, что боится.

— Нет, просто не хочет умирать.

— Или сильно хочет жить.

— А тело?

— Анна утверждает, что не знает, куда оно подевалось. Думаю, она не врет. Я считаю, что тут руку приложила Луиза.

— Луиза избавилась от тела… но зачем ей марать руки в чужой грязи?

— Потому что она чувствует себя ответственной за квартет… этакой заботливой матерью…

Эбба всматривалась в его лицо, пытаясь прочитать мысли Понтуса.

— Зачем это Луизе?

— Хороший вопрос. Как прошли похороны? Драка была?

— Да, представление было на славу, — ответил Понтус. — Увидев Хелену и дитя любви на одной скамье с родителями Рауля, Джой пришла в ярость.

— Бедняжка Джой. Она догадалась, что это сын Рауля?

— Не знаю. Но она была в курсе, что Хелена спала с ее мужем. Кстати, родственников на похоронах было мало. Только дальние родственники из Нью-Йорка. Так что никто, кроме родителей, не видел Рауля в детстве и не мог отметить сходства с мальчиком. Как я понял, Рут с Леонардом приехали сюда после Второй мировой войны. Их семьи погибли то ли в гетто, то ли в концлагерях. Один бог знает, сколько им пришлось пережить, а тут еще и сын умер… Леонард родился в Праге, а Рут родом из бывшей Австро-Венгрии. Между собой они общаются на идише.

— Братья, сестры, кузены?

— Насколько я понял, нет. Были друзья, в основном музыканты еврейской национальности. Довольно много знаменитостей. Готов поспорить, со многими у него были романы. Они всю церковь залили слезами.

— Да, его многие любили…

— Но никто так не горевал, как Каролина.

Эбба с удивлением подняла глаза:

— Правда? Рассказывай. Что она делала? Играла?

— О, да! — ответил Понтус. — Это зрелище я никогда не забуду.

— Опля! — улыбнулась Эбба. — Я хочу знать все детали.

— Каролина вышла с виолончелью к стулу. Джой вся кипела от ярости, но не могла ничего поделать. Не могла же она затеять драку на похоронах собственного мужа? Каролина заиграла. Она играла очень красиво, и слезы лились по ее щекам. Могу сказать, что ее игра проникала в самое сердце. Люди в церкви слушали затаив дыхание, а, закончив, она подошла к гробу, подняла покрывало и поцеловала Рауля — и выпрямилась, гордая и прекрасная.