Карин Фоссум - Не бойся волков

— А мы — прекрасная команда, правда?

Сейеру показалось, что она пытается пойти ему навстречу. И возможно, это сработает.

Прекрасная команда…

В календаре он отыскал ее имя. «Сара — знатная». Позже он лежал в кровати и глядел в потолок. И в мыслях разговаривал с ней. Беседа текла легко и непринужденно. «Я знала, что ты объявишься. Я ждала тебя. Расскажи о себе», — улыбалась Сара. «О чем тебе рассказать?» — «Что-нибудь про детство. Что-нибудь красивое». — «Ладно, вот тебе красивое. Тем летом мне исполнилось пять, и отец повел меня в собор в Роскильде. Что там внутри, я не знал, на улице светило солнце, а мы вдруг вошли в прохладный каменный собор. В соборе оказалось множество гробниц. Отец сказал, что в них похоронены люди, священники этого собора. Ряды гробниц тянулись вдоль обеих стен, за скамьями для прихожан. Мраморные гробницы показались мне бесконечно прекрасными. Было холодно, и я замерз. Я потянул отца к выходу. И отец расстроился. „Они уснули вечным сном, — грустно улыбнулся он. — А нам надо возвращаться домой, приводить в порядок сад, да еще и в такую жару! Мне надо подстричь траву, а ты будешь выпалывать сорняки…“ Я никак не мог позабыть об этих гробницах. А потом в сад вышла мама — она принесла нам клубники с молоком. Клубника хранилась в погребе, поэтому была холодной, а вот молоко — чуть теплым. Я ел клубнику и думал, что отец ошибается. В гробницах никого нет, лишь пыль и паутина. А клубника была такой вкусной, что мне казалось, будто жизнь будет длиться вечно — в этом я даже и не сомневался. Я взглянул в синее небо и вдруг заметил там целую группу ангелов с белыми крыльями. Может, они явились за нами?! А мы еще клубнику не доели! Отец их тоже увидел и восхищенно воскликнул: „Смотри, Конрад! Какие же они прекрасные!“ Это были пятнадцать военных парашютистов — они приземлились на футбольное поле поблизости от нашего дома. Они были такими красивыми и совсем бесшумно парили в воздухе… Я никогда этого не забуду!»

Потом Сейер долго не мог уснуть. Он чувствовал усталость, но глаза почему-то не закрывались. Он смотрел в темноту, ворочаясь с боку на бок, отчего Кольберг начинал нервничать. В такую жару спать было невозможно. Тело чесалось. Сейер вскочил с постели, оделся и прошел в гостиную. Кольберг засеменил следом. Как он вынесет рядом еще одного человека? Каждое утро, год за годом, он, Сейер, будет засыпать и просыпаться рядом с ней… И как к этому отнесется Кольберг? У Сары ведь тоже кобель, а два кобеля плохо уживаются.

— Пойдем гулять? — прошептал Сейер.

Пес гавкнул и побежал к двери. Было два часа ночи. Его высотный дом одиноким столбом вырисовывался на беззвездном небе. Сначала Сейер собирался дойти до церкви и побродить по кладбищу. Потом передумал. Странно, но его отчего-то мучила совесть. Он читал о чем-то подобном. И не представлял, как с этим бороться. В голове вдруг мелькнула мысль: «Может, мне нужно переехать? Сменить машину? Подвести черту? До Элисы и после. Иначе я никуда не продвинусь. Мне что-то мешает». На Сейере была рубашка с короткими рукавами. От ночной прохлады зуд почти стих. Сейер без устали шагал вперед, прямо как Эркки. «Если живешь среди людей, нужно поступать как они», — решил Сейер. Он повернулся и посмотрел на свой дом. Серая бетонная башня с тусклыми огоньками будто рассказывала о человеческом страхе. «Надо мне переехать, — подумал он, — поближе к земле. Буду выходить во двор и смотреть на деревья».

— Ну что, Кольберг, переезжаем? За город? — Их взгляды встретились. — Ты не понимаешь, верно? Ты живешь в другом мире. Но нам с тобой все равно неплохо живется. Хоть ты и бестолковый.

Кольберг радостно ткнулся носом ему в ладонь. Сейер полез в карман и вытащил оттуда пачку собачьего печенья. И, хотя Кольберг не понял, почему его решили вдруг наградить, он схватил лакомство и бодро зачавкал.

— Хуже всего, что я так и не узнаю почему, — пробормотал Сейер, — что между ними произошло? Отчего Эркки так испугался? Может, Халдис сказала что-то? Или сделала? Оба они мертвы, и мы ничего не узнаем. Но в этом мире столько всего, чего нам не дано узнать… Удивительно, как мы вообще существуем. Словно всю жизнь ждем, что в конце с нами случится нечто удивительное и мы все осознаем. Впрочем, нет… — Сейер взглянул на пса. — Ты, дурачок, ждешь только следующей кормежки.

Пес подпрыгнул и потрусил дальше.

— Я устал, — признался Сейер, — пошли домой. — Он развернулся и зашагал назад, к дому.

Кладбище оказалось позади. Сейера охватило какое-то щемящее чувство.