Сергей Майоров - Запасной инстинкт

Саша чувствовал, как внутрь его забралась пустота и обосновалась там. Они с Черниковым, чтобы отвлечься, приехали в парк. Машина осталась стоять на парковке перед воротами.

— К чертям собачьим лавки. — Черников толкнул Александра плечом в направлении газона. — Превратимся в два пня под березой.

— Менты повяжут, — попытался пошутить Никитин. — Трезвые под деревьями не сидят.

Трезвые под деревьями не сидят.

Повинуясь другу, он стал выбирать место посуше.

Человек с газетой в руках уже сорок минут наблюдал за странной парой. Двое мужчин среднего возраста сидели на траве под деревом, поглядывали на прохожих и о чем-то увлеченно беседовали. Они не смотрели друг на друга, потому что это невозможно сделать, привалившись спинами к одному дереву с разных сторон. Временами казалось, что мужчины спорили, иногда было видно, что они понимают друг друга с полуслова. Разобрать, о чем шел разговор, этот человек не мог. Его и мужчин разделяло около двадцати метров, а разговор шел вполголоса.

Более молодого мужчину наблюдатель не знал. Он видел его впервые. Но тот, что находился рядом, вызывал у него страх. Он вспомнил его фамилию: Никитин.

Эта фамилия означала опасность для человека с газетой. Лихорадочно обдумывая путь исчезновения, мужчина старательно скрывал лицо за шуршащей бумагой. Им руководил страх, который побеждал в нем разум.

Человеку было около шестидесяти. Он пришел в парк, чтобы оказаться среди людей. Одиночество, которое ранее он переживал сравнительно легко, теперь давило на него со страшной силой. Этот наблюдатель боялся оставаться один.

Газета начинала подрагивать в его руках, когда мимо него медленно катили коляски молодые женщины. Они без опаски проходили недалеко от него и даже не подозревали, что рядом с ними дышала сама смерть, уставшая от убийств.

Они проходили мимо, между наблюдателем на лавочке и собеседниками на газоне. Мамаши никого не боялись, потому что не могли представить, на что способна смерть. Это заставляло человека нервничать. Газета трепетала в его руках, боясь в одно мгновение превратиться в жалкие, бесформенные куски бумаги. Но проходило мгновение, и человек успокаивался. Силы ему еще понадобятся. Для главного. Чтобы уберечь себя от Никитина, сидящего под деревом.

Ему под ноги закатился маленький резиновый мячик. Мужчина поднял голову и увидел малыша.

Он почувствовал, как в него, продираясь сквозь кожу и плоть, вползает ярость. Перед ним был маленький мерзкий кусок мяса. Тот, до которого не успела дотянуться его рука. Тупой, гадкий человечек стоял перед ним и гнусными бестолковыми глазенками бесстрашно смотрел в лицо.

— Дай! — сказало мелкое безмозглое существо и протянуло свою пухлую ладонь.

Зубы мужчины готовы были раскрошить друг друга. Он желал схватить это маленькое бестолковое животное и сломать его своими руками. Сосунку повезло, что его успела родить эта сука, которая стояла рядом. С каким наслаждением он повалил бы обоих на асфальт и стал бы отрывать от них по куску, наслаждаясь каждым мгновением чужой боли!

— Подайте, пожалуйста, мячик, — сказала сука, глядя своими голубыми глазами на человека.

Глупая тварь! Она не боится.

Черников поднял голову и стал свидетелем этой сцены. Через мгновение он встретился взглядом с мужчиной.

Очаровательный годовалый малыш сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы забрать мячик из рук незнакомца. Но когда он уже почти коснулся его, произошло то, чего не мог предполагать никто. От ужаса того, что он встретился глазами с опером, по руке человека с газетой пробежала судорога. Кисть сжалась, и мячик лопнул с глухим треском.

Малыш заплакал. Он ревел во весь голос, поочередно глядя то на обидчика, то на маму, то на жалкие клочки резины, оставшиеся от мячика.

Женщина схватила ребенка за руку и, лихорадочно оглядываясь, быстро повела прочь. Человек вскочил с лавочки и едва ли не бегом шагом направился к выходу из парка.

Все произошло за несколько секунд. Именно плач ребенка заставил Никитина повернуть голову.

— Что-то происходит. — Он поднялся на ноги.

Эка невидаль, плачь годовалого ребенка в парке. Но его заставил отвлечься от разговора не сам плач, а причина, вызвавшая его.

Словно искра, отлетевшая после взрыва от шаровой молнии, тонкое чувство опасности пронзило его тело. Он бросил взгляд на Черникова. Тот тоже стоял на ногах, но смотрел не в спину мамы, уходящей уже с ребенком на руках, а на то место, от которого она отошла.