Чарльз Тодд - Крылья огня

Впервые за долгое время Хэмиш ожил и заговорил так ясно, будто с самого начала сидел вместе с ними за столом. А может быть, из-за напряжения, которое держало его, как в тисках, сам Ратлидж произнес что-то вслух? Потом он уже ни в чем не был уверен.

«Тут она ошибалась; не ее смерть его прикончила, а смерть Николаса Чейни. А ее кузина Рейчел ничего не поняла и послала за Скотленд-Ярдом».

Сейди взглянула на него; больше ее глаза не были ясными и внимательными.

– Да, верно, – ответила она. – Его добила смерть мистера Николаса. Но как он мог оставить Николаса в живых? Николас удушил бы Кормака голыми руками, если бы что-то случилось с мисс Оливией. Как бы все ни было тщательно проделано. Наверное, двадцать лет Кормак только поэтому и выходил сухим из воды. Мисс Оливия не хотела, чтобы Николаса повесили! Нет, они должны были умереть вместе. Больше мистеру Кормаку в нашем мире надеяться было не на что.

Ратлидж записал слова Сейди, а потом, когда они выпили еще чаю и старуха немного приободрилась, она с его помощью перечитала свои показания и дрожащей рукой расписалась внизу каждой страницы.

Вот теперь можно идти в суд и представить все необходимые доказательства! Кроме одного… Его Стивен не положил в коробки с архивом Оливии, потому что самое важное доказательство было связано с историей семьи Фицхью.

Ратлидж вошел в рощу. Было поздно; он с трудом справлялся с собой и слушал собственные шаги. Его подошвы скрипели на камнях и земле, как мельницы богов. Медленно, но верно… хотя он не хотел медленно, сейчас он хотел расплаты, кровавой, окончательной, в основе которой лежала месть.

И Хэмиш, яростно сражаясь с ним, вынужден был уступить.

Пройдя последний поворот, он увидел впереди свет. А за яркими окнами – грозовой фронт. Вспышки молний пронзали облака, плясали между ними, и отдаленный гром со стороны моря напоминал канонаду. Ратлидж почувствовал, как внутри у него все болезненно сжалось.

«Ну да, как перед боем, – согласился с ним Хэмиш, – сначала-то всегда бывает артподготовка. И все же опомнись! Ты теперь не во Франции! Приближается гроза, а тот дом больше тебе не страшен. Ни дом, ни человек, который в нем сидит. Ты свое дело сделал, вот и отойди в сторону!»

Остановившись в темном месте, как в убежище, Ратлидж снова посмотрел на дом. Свет горел в нескольких комнатах. В гостиной. В кабинете, где умерли Оливия и Николас. И в спальне наверху – бывшей спальне Розамунды…

Ему посылают своего рода приглашение: «Я здесь. Я знаю, что ты сегодня затеял. Приходи и посмотри на меня сам, если посмеешь!»

Хэмиш сказал:

«Не ходи, раз ты сейчас такой злой! Внутри у тебя все черно… Ради него не стоит умирать. Смерть не стоит того, чтобы взглянуть, как он будет повержен!»

«Я не умру. Да и он тоже, если я сумею что-то предпринять. Он бросил мне вызов. Я не убегу. Оливия не убежала». – И все же Ратлидж прекрасно понимал, что сейчас за него говорит жар в его крови.

Хэмиш парировал: «Ты просто хочешь ему отомстить! И все ради нее – той проклятой женщины!»

Ратлидж не ответил. Он был занят другим: подсчитывал, взвешивал…

Ветер, зашуршавший листьями у него над головой, принес с собой запах трубочного табака. Хотя запах был слабый, сомнений у него не осталось. Потом он услышал чьи-то шаги. Кто-то приближался к нему.

Ратлидж повернул голову. За ним в темноте послышался голос священника, низкий и страстный.

– Люди в Боркуме простые, но они не дураки. Они обменялись впечатлениями, и теперь всем почти все известно. И мне тоже. А я потратил целый день, стараясь уничтожить вред, который вы причинили. Вы поколебали их веру, и в конце концов они начнут обвинять во всех смертях себя. Будут упрекать себя за то, что двадцать пять лет ничего не желали замечать, за то, что не остановили его вовремя.

– Я часто сталкиваюсь с такими последствиями, когда веду дело об убийстве… – ответил Ратлидж. – Многие думают: «Я мог бы все предотвратить». Но только не в этот раз. И не с этим убийцей. Так им и передайте.

– Если бы я хоть понимал почему…

Ратлидж снова обратил свое внимание на мыс. Прикидывал, скоро ли на них обрушится гроза. И думал, что ждет его в доме. Свет в окнах еще горел.

– Моя вера основана на искуплении грехов. Все могут спастись, потому что в глубине души у каждого есть что-то хорошее. Его только нужно найти и взрастить, – устало сказал Смедли. – Я хочу ему помочь.

– Нет. В нем вы ничего хорошего не найдете. Возвращайтесь в деревню, а с ним я разберусь сам. Вот, возьмите с собой. – Он передал Смедли показания, которые он снял у старухи. – И сохраните их для меня.