Чарльз Тодд - Крылья огня

– Ага! – Кормак поднял стакан и жестом указал на портрет. – Вы не знали ее, как знал я. Оливия была лишь бледной тенью Розамунды!

– У нее… Оливия обладала замечательным талантом.

– Имеете в виду ее стихи? Но талант – вещь преходящая. Слава тоже. Все мы когда-нибудь, к сожалению, умрем. Похоже, человек научился делать все, только не жить вечно. Когда мы достигнем земного бессмертия, мы, наверное, наконец обретем власть Бога.

– Не уверен, что хочу бессмертия. Наверное, это… скучно. Вечная юность была бы куда полезнее.

Кормак рассмеялся; его красивое лицо осветилось изнутри.

– Когда вы предпочли бы жить – сейчас или до четырнадцатого года?

– До. Я не сохранил теплых воспоминаний о войне.

– Да, согласен. Я читал вашу историю болезни – у меня еще сохранились в Лондоне связи с людьми, с которыми я работал во время войны. Кроме того, сейчас за деньги можно достать почти все. Очень интересно! Удивляюсь, что вы выжили. Кстати, вам нечего меня бояться. Я не собираюсь вас выдавать.

«Да уж, – подумал Ратлидж. – Скорее ты убьешь меня».

Вслух он сказал:

– Не важно. Я и не думал, что смогу вечно хранить свои тайны. Если они выплывут на поверхность, уж я придумаю, как распорядиться своей жизнью. – Он понимал, что сейчас откровенно лжет.

– Или покончите с ней? – тихо спросил Кормак, словно прочитав его мысли.

– Можете на это надеяться. Хотите посмотреть, как я уйду?

– Все зависит от того, что вы нашли. – Впервые что-то дрогнуло в его негромком голосе.

Через миг Ратлидж сказал:

– Зачем мне все для вас упрощать? – Пройдя мимо Кормака, он вернулся в холл. К его удивлению, Кормак его выпустил. Но он чувствовал, как его глаза смотрят ему вслед, и понимал, что еще ничего не кончено.

Ратлидж взбежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки; Хэмиш напомнил ему, что отсюда свалился Стивен. Ратлидж живо слышал грохот и представил, как Стивен рухнул на пол… Но слов Хэмиша не слышал никто, кроме него. Поднявшись наверх, он взял со стола лампу и затаился, почти растворившись в окружившей его черноте.

Он повернул налево, а не направо, прошел мимо закрытых дверей. Лампа светила оранжевым светом. Керосин нагрелся и приятно согревал ладонь. Ратлидж думал об Оливии и о Николасе. Возвращаются ли из мертвых? Интересный вопрос. Он надеялся, что ответ на него узнает еще нескоро.

Тишину в комнате Стивена можно было ощупать руками. В свете лампы мебель казалась черной и какой-то страшно пустой. Все предметы отбрасывали длинные тени.

Он недолго постоял на пороге, прислушиваясь к собственному дыханию. Хэмиш тревожился.

«Уходи! – велел ему голос с шотландским выговором. Он снова и снова повторял: – Уходи! Немедленно!»

Но Ратлидж подошел к кровати и опустился на колени; руки его перебирали планки, которые удерживали пружины. Двигался он осторожно; пальцы ощупывали полосы пыльного дерева.

Ноготь наткнулся на переплет книги; он обхватил ее пальцами и с бесконечной осторожностью вытащил.

Теперь книга была у него в руках.

Он встал, и в тишине стало ощутимым напряжение – как далекое завывание псов. Волосы у него на затылке встали дыбом. Хэмиш, что-то злобно шипя, тоже это услышал.

Времени оставалось очень мало.

Он раскрыл тонкую книжечку. Несколько раз пролистал страницы. И наконец, нашел, что искал – родословное древо семьи, ведущее отсчет с тех пор, как предку Брайана Фицхью подарили молитвенник на первое причастие. Давно, в Ирландии. В другое время, в другом мире…

Звук стал громче, от него все его тело напряглось в предвкушении. Он как будто ждал, когда немцы пойдут в атаку, и все же… сейчас все было по-другому. Раскат грома раздался над самым домом, и сердце у него екнуло, как будто вблизи разорвались первые снаряды.

«Скорее!» – понукал его Хэмиш.

Одним молниеносным движением он выхватил перочинный нож, раскрыл его и осторожно вырезал рукописные странички у самого корешка. Они упала ему в руки.

Он снова взглянул на них. По дереву застучали шаги. Они приближались, сокращая расстояние между ними.

Да! Он получил их все. Семейные записи – и простую строчку в конце: «Кормак Фицхью. Мать неизвестна. Отец неизвестен. Найден в сточной канаве по дороге в Киларни. Фицхью из милости, а не по усыновлению». И дата. Гончий пес Гавриила, лишенный благословения – и проклятый. Без собственного имени, без собственной крови.

Поспешно схватив со стола книгу об ирландских лошадях, Ратлидж засунул в нее вырезанные странички и вернул тяжелый том на место, а нож сложил и убрал в карман.