Чарльз Тодд - Крылья огня

– Опасность для нее?

– Да, и для мисс Оливии. Потому что, по правде говоря, потом мистер Кормак стал заигрывать с мисс Оливией. Раз не получилось стать Тревельяном одним способом, он задумал получить свое по-другому. Только мисс Розамунда ни за что не вышла бы за него. Да и он не мог просить руки мисс Оливии после того, как добивался руки ее матери… тогда все выплыло бы наружу! Она и мистеру Чемберсу все рассказала бы – вот он удивился бы! Так что мисс Розамунда долго горевала и не спала ночей. А он… попал в переплет и решил облегчить себе жизнь: лишить дом света. Мисс Розамунда пользовалась любыми предлогами, лишь бы избавиться от мистера Чемберса. Но мистер Чемберс не испугался; он по-прежнему всем сердцем хотел жениться на ней. Надо ему было поговорить по душам с мисс Оливией; думаю, ему она бы призналась в том, что ее тревожило. Но после смерти мисс Розамунды мистер Чемберс так глубоко погрузился в собственное горе, что до него было не достучаться. После похорон мисс Оливия сказала всем, что ночью ее матери стало плохо. Мистер Смедли любил всю семью; он и слышать не желал о самоубийстве. И мистер Пенрит тоже. Он сказал, что руки у мисс Розамунды дрожали, она страдала от бессонницы, и ей, мол, легко было совершить трагическую ошибку. Вместо того чтобы разбудить кого-то из слуг, она налила себе лекарство сама… Мисс Розамунда всегда заботилась о других; все и поверили, что ее смерть – несчастный случай. И ее убийца обрадовался: опять выйдет сухим из воды! Кто стал бы подозревать убийство? Тем более что записку мисс Оливия сожгла…

– Но если ее убили…

Сейди посмотрела на него с жалостью:

– В свое время я обряжала половину жителей нашей деревни. Кто-то умер от несчастного случая, от болезни, от разбитого сердца… да, смерть – обычное дело. Иногда у нас и убийства случались. Доктор Пенрит свое дело знал, умел отыскивать иголку в стоге сена. В деревне ничего не утаишь; скоро все выплывало наружу, и сразу было известно, чья тут поработала рука: мужа, любовника, ревнивой соседки. В Тревельян-Холле все было по-другому. Там все любили мисс Розамунду всем сердцем. Мисс Оливия понимала, что ей никто не поверит. А он всегда действовал умно и осторожно. Не оставлял никаких следов! Зато потом мисс Оливия и мистер Николас вычеркнули детей мистера Брайана из своих завещаний. Мисс Сюзанна и мистер Стивен не получали дом, а деньги были помещены в доверительный фонд. Как бы долго и громко ни завывал пес, их крови он требовать не мог. Зато он в конце концов явился за ней самой – из-за стихов. И потом, у него появились деньги, и он мог поступать как ему заблагорассудится. Мисс Оливия слишком много знала. А еще он решил жениться. В завещании появилось новое условие: если Кормак Фицхью когда-нибудь решит поселиться в Тревельян-Холле, он ни за что не должен жениться. Мистер Чемберс думал: условие появилось потому, что мисс Оливия любила мистера Кормака и не хотела, чтобы он привозил в Тревельян-Холл жену. Но она сказала: здесь ее дом, она поступит с ним как ей захочется, и никто ее не остановит. Так оно и вышло. А мистер Кормак так и не женился. Но он все-таки будет жить в Тревельян-Холле, и я от всей души надеюсь, что гончие найдут его там, в темноте, когда неоткуда будет ждать помощи!

Сейди заплакала; слезы бежали по ее белому, морщинистому лицу, образуя уродливые бороздки, скапливаясь в морщинах и не находя выхода.

Ратлидж тяжело дышал; его распирала черная, бессловесная ярость. Он подал старухе платок. Она кивнула с благодарностью, почти ничего не видя от слез. Затем Сейди осторожно промокнула лицо, и у Ратлиджа защемило сердце, потому что она плакала не по себе. Она по-прежнему плакала не по себе.

После долгого молчания Ратлидж спросил:

– Почему Оливия решила умереть? И почему Николас умер вместе с ней?

Сейди покачала головой:

– Если бы она хотела, чтобы вы знали, она бы вам сказала. В стихах. Так или иначе.

А ведь она и сказала – помоги ему Бог!

– Сейчас мне гораздо важнее выяснить другое. Говорила ли она что-то вам? – хрипло спросил Ратлидж.

– Ей не нужно было ничего говорить. Пусть я старая, слабая и толку от меня никакого, но когда-то я была еще ого-го, и сердце у меня не железное. Я все поняла и без слов!

– Кормак был влюблен в Оливию?

– По-моему, нет. Зато он ее смертельно боялся. Только ее он и боялся, и суеверия тут ни при чем! Мисс Оливия говорила, что он не верит в Бога, зато понимает: если умрет она, настанет конец и ему.