Иэн Рэнкин - Плоть и кровь

Ребус посмотрел на себя. Крови было много.

— Еще одна рубашка пропала.

— Такое замечание мог сделать только истый шотландец.

Водитель полицейской машины подошел посмотреть. Теперь, когда фейерверк закончился, вокруг стала собираться полезная толпа свидетелей. Абернети начал проверять карманы Саутара. Лучше было сделать это, пока тело еще теплое. Не так противно. Когда он снова распрямился, Ребуса уже не было. Не было и машины. Он недоуменно посмотрел на топтавшегося рядом водителя.

— Что — опять?

Да, опять.

Ребус включил в машине полицейскую рацию. Саперы уже проделали половину работы по удалению пяти небольших пакетов из багажника Саутара. Пакеты имели детонаторы, а семтекс был старый и, возможно, нестабильный. В машине обнаружились пистолеты, автоматическое оружие, однозарядные винтовки. Одному Богу известно, как он собирался все это использовать.

Фейерверк закончился, здания больше не переливались разными цветами. Вернулись к своему обычному серому состоянию. По улицам двигались толпы людей, направляясь домой или в паб — пропустить перед сном стаканчик, закусить. Люди улыбались, обнимали себя руками, чтобы согреться. Они хорошо провели вечер. Ребусу и думать не хотелось о том, как близок был город к катастрофе.

Он включил сирену и проблесковый маячок, разгоняя людей с дороги, потом обогнал одну машину, другую. Несколько минут прошло, прежде чем он понял, что его трясет. Он стянул с себя влажную рубашку и включил обогреватель. Правда, в тепле трясти его меньше не стало. Он дрожал не от холода. Он направлялся на Толлкросс, в «Быстрый шланг». Спешил закончить это дело.

Но приехав с выключенной сиреной и маячком, он увидел, что через входную дверь просачивается дым. Он с наката заехал на тротуар и побежал к двери, ударом ноги распахнул ее. Вряд ли в правилах противопожарной безопасности такое поведение стояло под первым номером, но выбора у него не было. Горело в танцевальном зале. В фойе и дальше огонь пока не проник, только дым. Никого внутри он не увидел. Короткая записка на входных дверях сообщала, что клуб закрыт «ввиду непредвиденных обстоятельств».

«Это я, — подумал Ребус, — я и есть непредвиденные обстоятельства».

Он направился в кабинет Фрэнки Ботуэлла. А что еще ему оставалось делать? Ботуэлл сидел на своем стуле, обездвиженный внезапной смертью. Его голова свесилась на сторону так, как не должна свешиваться голова. Ребус и раньше видел сломанные шеи. На горле синюшная полоса. Удушение. Умер недавно — голова все еще теплая. Правда, в кабинете становилось жарковато. Жарковато становилось всюду.

Новая пожарная станция располагалась в конце улицы. Где, интересно, базируется пожарная команда, подумал Ребус.

Он вернулся в фойе и увидел, что дым из танцзала пошел гуще. Дверь была открыта. В фойе вползал Клайд Монкур. Он был жив и имел намерение остаться в этом состоянии. Ребус проверил, нет ли у Монкура оружия, а потом за шиворот пиджака потащил его по полу. Монкур изо всех сил старался дышать. С этим у него наблюдались некоторые трудности. Ребус тащил его без усилий — тот был легок. Распахнув дверь, он уложил Монкура на ступеньки.

Потом Ребус опять вошел внутрь.

Да, пожар начался здесь, в танцевальном зале. Пламя лизало стены и потолок. Все безделушки и мебель Ботуэлла горели, превращались в пепел. Бутылки с алкоголем еще не начали рваться, но за этим дело не станет. Дым был слишком густой, обильный. Он приложил платок к лицу, но кашель все равно душил его. Откуда-то до него доносился ритмичный стук. Откуда-то из глубины.

Стук доносился из маленькой закрытой кабинки за сценой, где обычно сидел диджей. Кто-то там был. Ребус попытался открыть дверь. Она была заперта, а ключа нет как нет. Он отступил на несколько шагов, чтобы ударить по двери с разбега.

Когда дверь распахнулась, Ребус узнал ольстерца — Алена Фаулера. Руки его были надежно привязаны к спинке стула, и он пытался выбить дверь головой. Так со связанными руками он и вывалился из кабинки. Фаулер с ходу боднул Ребуса в живот, и тот упал на пол, но тут же перекатился через себя и встал на колени. Но Фаулер тоже стоял и был в бешенстве. Насколько он понимал, именно Ребус пытался его зажарить. Он боднул Ребуса еще раз, теперь в лицо. Удар был чувствительный, но у Ребуса уже был опыт, и потому на сей раз голова ткнула его в щеку.

От силы удара Ребуса отбросило назад, он чуть не свалился с ног. Фаулер напоминал быка, ножки стула торчали из его спины, словно мечи. Теперь, стоя более или менее прямо, он принялся обрабатывать Ребуса ногами. Один тычок попал ему в раненое ухо, разорвал его, белая вспышка боли ослепила Ребуса. Это дало Фаулеру возможность нанести еще один удар, который должен был раздробить Ребусу колено… Но тут от удара пустой бутылкой в лицо Фаулер отлетел в сторону. Ребус кинул взгляд на своего спасителя, желая знать, кто же он, этот рыцарь в сверкающих доспехах. На Большом Джере Кафферти все еще была его траурная рубашка. Он был занят — молотил Фаулера, надежно его нейтрализовывал. Потом он посмотрел на Ребуса и мимолетно улыбнулся ему — всем своим видом он напоминал мясника, который вдруг обнаружил, что туша, которую он разделывает, все еще жива.