Алексис Лекей - Дама пик

Кто она такая? Ему было известно имя и адрес, но это ничего не значило. Она замужем… Он даже не знал, зачем ему поручено следить за ней и фиксировать все ее передвижения, пусть у него и имелись некоторые догадки на сей счет.

Она вынула из сумочки небольшой черный предмет. Сначала он подумал, что это маленький цифровой фотоаппарат. Кто-то из прошлых объектов наблюдения выследил его самого и решил сфотографировать. Чтобы отомстить таким образом. Ничего это им не даст, плевать он хотел…

Но она нацелила на него не фотокамеру, а очень короткий пистолет с двумя расположенными друг над другом стволами. Карманное оружие, способное выплюнуть одновременно – или одну за другой – две пули девятимиллиметрового калибра. На расстоянии свыше пяти метров точность прицела не гарантируется, но вблизи эта игрушка бьет наповал.

В те несколько коротеньких секунд, которые ему осталось прожить, он еще успел сказать себе, что она собирается припугнуть его, и мысленно поклясться, что больше никогда и ни за что не будет так рисковать, выполняя заказ.

– Я не причиню вам вреда, – произнес он заплетающимся языком. – Я частный детектив.

– Знаю.

Первый выстрел пробил грудную клетку и прошил сердце, мгновенно прервав его работу. Детектив сполз на землю, ударившись головой о плиты. Он почувствовал, как его окутывает мгла. Боли не было. Вторая пуля пробила лобную кость, мозг и вышла из затылка.

Секунд десять женщина стояла не шевелясь, напряженно прислушиваясь. Если не считать шума кольцевой дороги, все было спокойно. Она спрятала оружие, надела резиновые перчатки, тщательно обыскала убитого и переложила все, что нашла в карманах, к себе в сумку.

Потом достала длинный хирургический пинцет, ввела его в рану, не без труда извлекла первую пулю, после чего подобрала вторую, упавшую на землю.

Был вечер пятницы. Скорее всего, тело найдут не раньше утра понедельника. Таким образом, у нее оставалось три вечера, чтобы принять меры. Более чем достаточно. Но она сможет действовать не раньше, чем узнает, кто пустил по ее следу частного детектива.

Суббота

Мартен вышагивал по квартире в старых штанах, вытертых на коленях и с дырками на заду. На щеках топорщилась щетина, кожа вокруг глаз выглядела помятой. Черная ярость обуревала его, пусть это и было незаметно. Она была направлена главным образом против него самого. В такой форме проявлялась его депрессия, поэтому порывы ярости были довольно вялыми, однако сама она обладала мощной разрушительной силой.

Ярость была одним из симптомов общего болезненного состояния. Мартен ощущал глубочайшую подавленность, и то обстоятельство, что она приняла форму “невротической депрессии”, или “тревожной”, или “посттравматической”, часто возникающей у тех, кто потерял близкого человека, чудом спасся в тяжелой аварии и т. п., ничего по сути дела не меняло.

Два с половиной месяца назад охота на убийцу женщин завершилась в потоках крови. Убийца был застрелен, ближайшая сотрудница Мартена Жаннетта, как и он сам, едва не погибла.

У Мартена болела шея в том месте, куда попала пуля убийцы. К тому же болела спина и грудь, а периодически подступающие мигрени часами сдавливали левый глаз, часть лба и затылка. Он перепробовал уйму лекарств, но пока ни одно из них не принесло заметного результата. Впрочем, врач объяснил ему, что все неприятные ощущения, вполне возможно, не связаны напрямую с ранением, а вызваны депрессией. А потом добавил, что осознание этого факта само по себе не помогает справиться с болезнью.

Он проходил курс реабилитации у кинезитерапевта, приходившего два раза в неделю, и должен был дышать воздухом не менее часа в день, предпочтительно прогуливаясь по какому-нибудь городскому парку. Мартен старался худо-бедно исполнять это предписание.

В остальное время он маялся, словно грешная душа, меряя шагами свежевыкрашенную гостиную своей квартиры: его подруга Марион и дочка Иза решили немножко обновить ее, пока он лежал в больнице. Мартен не выносил запах краски. Если честно, он вообще мало что выносил.

Он переходил из спальни на кухню, по пути включал телевизор, чтобы через несколько секунд выключить его, поскольку бессмысленное мелькание картинок на экране вызывало у него отвращение.

Он никак не прокомментировал ремонт, и отсутствие реакции обидело девушек, которые очень постарались. Однако они не хотели усугублять его подавленность и потому скрыли огорчение. И все же постепенно им становилось все труднее выносить Мартена вместе с его депрессией. Марион как можно дольше задерживалась на работе (она была журналисткой), а Иза шаталась неизвестно где, хотя предпочла бы побездельничать у себя в комнате. Она посещала театральные курсы в ожидании гипотетического приглашения на роль, но больше не могла репетировать дома из-за донельзя сгустившейся атмосферы.