Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

Тимоша реагировал спокойно, обычно необузданный, быстро стреляющий бандит, он сейчас как-то грустно улыбнулся и сказал:

— Ты бы выпил, майор, перестал пугать и бренчать нервами. Ты мент, все хитрости знаешь, скажи путное.

— Сказать легко. — Майор налил стакан, выпил, натужно выдохнул. — Я вижу два пути. Один — собраться и уходить на юг, затеряться в войне, среди людей, у которых ни кола, ни двора, ни документов.

Академик вздрогнул, зачем-то поправил галстук и пробормотал:

— Все нажитое бросить? У меня антиквариат, положение в городе…

Майор обгладывал куриную ножку, покосил на Академика кровавым глазом.

— Совет хорош, найди получше, майор, — сказал негромко Тимоша.

— Есть и получше, но и опаснее. — Майор бросил косточку, уперся ладонью. — Уверен, у полковника важное задание, пока он с ним не покончит, на нас не кинется. Полагаю, сегодня-завтра он вернется в Москву, доложится, лишь потом начнет разбираться с нами. Его нельзя упускать из города, требуется уничтожить всех: полковника, немца, девчонку и опера Михеева. Я проверил, полковник с нашей конторой связи не поддерживает, значит, никаких документов передать не мог, да и нету никаких бумаг, вся компра против нас у Гурова в голове да на языках остальных. Полковник мог позвонить в Москву и что-то сообщить верхам, но телефонную болтовню к делу не подошьешь и на стол прокурора не положишь.

— Значит, просто убить, — не спросил, сказал утвердительно и буднично ТТ. — А кто нам мешает, майор?

— А ты знаешь, сколько людей пытались убить чертова сыщика? — поинтересовался майор. — Сколько из них уцелело? Тебе же известно, что Мустафу и его парней складывали вчера по частям, соскребали со стен и потолка.

Академик впервые увидел, как Тимоша нахмурился, обычно он смотрел безучастно, реже улыбался, даже когда убивал.

— Тебе же погоны не за взятку дали, чего-то в твоем черепке имеется, — после долгой паузы ответил Тимоша. — Ты сам сказал, пистолет против танка не пляшет. Я обеспечу танк, а ты, майор, решишь, где, в какое время тот танк поставить.

Василий сидел в «Жигулях», стоявших неподалеку от ресторана «Алмаз». Капитан выполнил просьбу Гурова, поменял машину, сумел найти майора Птушко и проследить его до блатного кабака. Теперь Василий ждал, кто из авторитетов в ближайшее время выйдет из ресторана, с кем предположительно встречался майор.

Разговор Дитера с Олегом Сергеевым затянулся. Гуров его не слушал, не хотел, чтобы Нина оказалась в курсе переговоров, а запирать ее в соседней комнате было опасно, неизвестно, что может взбрести в голову несостоявшейся Анжелике. Она лежала на тахте, повернувшись лицом к стене, полковник сидел за столом и, нарушая обет воздержания, курил чуть ли не одну за одной.

— Откройте окно, задохнемся, — сказала Нина. — Умом не двинулась, кричать не собираюсь.

Гуров поднял шпингалет, толкнул оконную раму, и чистый воздух ворвался в прокуренную комнату.

Переговоры Дитера с Олегом Сергеевым зашли в тупик.

— Я на таких условиях работать не согласен и никуда не полечу, — сказал Олег.

— Вы свободный человек, — ответил Дитер, памятуя наставления Гурова уступить лишь в крайнем случае.

— Да поймите, упрямый козел! — взорвался Олег. — Как я могу взяться за дело, не зная, кого конкретно надо ликвидировать, и размер вознаграждения?

— Все узнаете на месте, вы же ничем не рискуете, получаете в Москве паспорт с необходимыми визами, билет на самолет туда и обратно, двести марок в сутки на жизнь в Гамбурге. Если предложенные условия вас не устраивают, вы возвращаетесь в Москву.

Олег задумался. В конце концов, немчура прав, если дело не понравится, — риск велик, а деньги небольшие, развернусь на сто восемьдесят — и привет. Но он не хотел уступать, так как понимал, что подобный разговор неотвратимо возобновится в Гамбурге, и необходимо поставить все на свои места, немцы должны понять, с кем имеют дело, и придется раскошелиться. Видно, этот здоровяк ничего не решает, выполняет полученные инструкции, а немцы народ дисциплинированный, и его с указанного пути не свернешь. Олег решил пойти на компромисс и сказал:

— Последнее слово, не согласитесь, я ухожу, ищите другого. Вы мне выплачиваете аванс — сто тысяч марок.

— Сорок, но в Москве, по кредитной карточке в вашей деревне мне марки не получить.

— Шестьдесят.

— Пятьдесят.

— Для вас копейки, для меня деньги. Ну хрен с вами, пятьдесят тысяч, но в Москве, до посадки в самолет.