Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

Байков не успел поблагодарить, как в кабинет быстро вошел Юдин.

— Как болящий? Оклемывается? Как успехи у службы безопасности? — Юдин был привычно энергичен, как всегда, безукоризненно одет, выбрит до синевы, гнал перед собой волну тончайшего французского одеколона.

Гуров взял его под руку так крепко, что шеф поморщился.

— Борис Андреевич, не мешай парню, он думает, а мы с тобой пока пошепчемся.

Юдин освободил затекшую руку, недовольно сказал:

— Ты на преступниках свою хватку демонстрируй, — и уже шепотом спросил: — Убийцу нашли?

— Обязательно. — Гуров зашел за холодильник, поманил Юдина. — Еще вчера обнаружили, естественно, мертвого.

— Вот черт! Значит, на заказчика ты не выйдешь.

— Через наемника никогда не выйдешь на заказчика, Борис.

— Так что ты думаешь, мысли есть?

— Как у сучки блох. Тебе случалось собрать машину, а половина деталей оказалась лишней? Значит, ты собрал другую машину либо собранная не будет работать. Мне не нужны мысли, необходимы факты. — Гуров покосился на Байкова.

— Гришка знает и скрывает? Да я ему, сопляку…

— Один вопрос на засыпку, шеф, — мягко, но решительно перебил Гуров. — Скажи, пожалуйста, каким образом под крышей твоей фирмы может устроиться наркобизнес? Тихо, тихо, Борис, тут я главный. Вот ему, — сыщик кивнул на Байкова, — я дал час, а тебе, как другу, даю два. Думай.

Еще не было и десяти утра. Народ, бывший некогда хозяином, частично освободил свой персональный транспорт — троллейбусы, автобусы и метро, притащился на фабрики и заводы, некоторые даже начали работать. По улицам столицы, в частности по Ленинскому проспекту, где жила Зинаида Борисовна Ганевская, мать Григория Байкова и бабушка Даши, плотным потоком катили лимузины. Скрежетали ржавыми крыльями старенькие «Москвичи», деловито суетились «Жигули» всех моделей, сверкали лакированными боками иномарки, презрительно фыркнув на окружающих, по центральной полосе, для других закрытой, проносились вороненые членовозы. Ни перестройка, ни путч, ни расстрел парламента не коснулись этих благородных лимузинов, они были, есть и будут. Меняются пассажиры, но членовозы — никогда, они вечны, неизменно презирают окружающих и правила уличного движения.

Крячко сумел получить в свое распоряжение две группы наружного наблюдения, одну замызганную «шестерку» и такси с погасшим навсегда зеленым огоньком. Если ехать из центра, то дом, в котором жила мать Байкова и в данный момент находилась пятилетняя Даша, был расположен на правой стороне, в квартале от комплекса Первой градской больницы. Крячко поставил свой «Мерседес», чуть не доезжая до дома, «Жигули» наружки встали чуть впереди, а «Волгу» сыщик приказал припарковать на другой стороне, по движению потока в сторону Кремля. Старший наружки удивился, мол, на хрен это нужно, если девочку захватят, то машина может начать движение только направо, в сторону кольцевой, и «Волга», пока развернется, окажется отрезанной плотным потоком, через который трудно пробиться.

— Ты прав, майор, — согласился Крячко. — Если они начнут соблюдать правила, то ты прав. Но коли они наплюют на правила, рванут поперек и в обратную сторону, тогда как? Мы тремя машинами двинем за ними, как мы будем выглядеть? Встань, где сказано, и жди долго-долго.

Майор был мент тертый, Крячко знал лет десять, потому спорить не стал, молча выполнил приказ.

Через несколько минут какой-то пьяный мужик с авоськой, в которой болталась початая бутылка, перебежал шоссе в неположенном месте, увернулся от взвизгнувшей тормозами машины, свалился на асфальт под колеса стоявшей у тротуара «Волги» с наружкой, подняв над головой драгоценную ношу, затем, поднявшись и матерясь, выбрался на тротуар. Но майор, как уже сказано, был мент тертый и сказал:

— Сеня, пройдись за ним, проверь документы.

Оперативник выскочил из машины, дошел за неуверенно шагающим ханыгой до ближайшей подворотни, подтолкнул его и строго сказал:

— Гражданин, почему нарушаете, создаете аварийную обстановку?

— Чего? — Гражданин дыхнул перегаром, попытался вытаращить опухшие глаза и залебезил: — Начальник, виноват…

— Документы, — перебил оперативник.

— Какие у меня документы? Вот мой дом, третий этаж, восьмые апартаменты, а я — Коська Ветрин, меня тут каждый знает.

— Коська! — Из подъезда вышел мужичонка в телогрейке. — Чего лясы точишь, принес?

— Во! — Коська поднял авоську и тут же спрятал за спину. — Кажись, арестованный я…