Алексей Сухаренко - Ловушка для опера

– И так… – включил свое обаяние на полную катушку Бодряков – что же делать такой красивой женщине и без ее «ласточки». Не справедливо такие шикарные ножки подставлять под чьи-то грубые каблуки в общественном транспорте.

– Ой, какой Вы однако можете быть… – засмущалась Алефтина.

– В принципе я бы наверно мог бы Вам помочь. У нас в картотеке есть несколько банд специализирующихся на угоне жигулей девятой модели…

– Помогите, помогите… – затараторила обнадеженная женщина.

– Кроме того, есть тройка мастерских, где разбирают угнанные тачки…

– Что от меня требуется – конкретно по-деловому выставила Алефтина вперед свою внушительную грудь, – деньги на поиски или еще что-нибудь…

Это «что-нибудь» она произнесла однозначно – жертвенно и сама отрешено, как Жанна Дарк перед казнью. Ни чего не хотевший кроме сокрытия угона Бодряков начал сомневаться.

«А, что она еще в соку. Ну не в березовом, в томатном» – но к «томатам» опер был так же не равнодушен.

– Завтра выходной, приодеться сверхурочно работать… – продолжал набивать себе цену порочный мент.

– Ну Вы скажите, не стесняйтесь… – облизнула напомаженные губы торговка, задержав кончик языка на верхней губе.

– Денег я не беру – Бодряков дал понять заявительнице, что выбора у него не осталось – к тому же я с понедельника в отпуске.

– Ой, как классно во вторник я лечу в Турцию за джинсой, если за выходные найдете авто, я устрою Вам в знак благодарности поездку. Уверяю, Вы ее ни когда не забудете – она опять призывно облизнула губы.

«Прямо оралка какая то» – завораживающие передернуло Сергея Ивановича.

В воскресение девятка стояла у подъезда Алевтины. Обрадованная заявительница хотела прямо в тот же миг затащить опера в постель, и «расплатиться» сполна за его «бессонные» ночи, но к тому времени Сергею Ивановичу и впрямь захотелось съездить за кордон, где, не смотря на свой сорокет, он еще ни разу не бывал. К чести сказать Алефтина не огорчилась, а даже наоборот, обрадовано забрала у него паспорт, и пообещав все устроить в лучшем виде, но в Стамбуле, и побежала названивать знакомому консульскому работнику.

Во вторник Сергей Иванович уже сидел на челночном поезде, отправляющемся в Болгарию. Оттуда группа автобусами должна была быть доставленной в Стамбул. Сергей Иванович был доволен. Алефтина, как старшая группы, разместила всех по купе, но почему-то Бодряков оказался не вместе с ней.

«Ну ничего в гостинице номера для двоих» – успокаивал себя оперативник – «пускай по играется – «вкуснее будет».

С ним в купе ехали три парня, чей средний возраст составлял не больше тридцатника. Как только поезд тронулся, самый толстый, с длинными, волнистыми волосами, похожий на Дениса Руссоса, вытащил из-под столика свой огромный баул. Баул зазвенел посудой. Словно по незримой команде или по традиции остальные пассажиры стали залезать в свои торбы и доставать спиртное. Вскоре на столе появилось три бутылки водки и нехитрая закусь. Бодряков, почувствовав на себе три пары изучающих глаз, раскрыл молнию на своей спортивной сумке и достал припасенную для интимного вечера с Алевтиной бутылку коньяка.

«Традиции нужно уважать».

– Ну, давайте, за хороший катон без брака – прозвучал первый тост от рыжего худощавого «хлыста» по имени Миша.

Все выпили за джинсу, закусили. Потом выпили за таможню и опять закусили. Потом… Потом Бодряков вяло попытался отказаться от очередной дозы, так как Толстый кастрат «насыпал» в граненный стакан по «Марусин поясок», но не смог, так как тост был за прибыль.

– Ты чего повезешь? – поинтересовался у залезающего на верхнюю полку опера интеллигентного вида третий сосед по купе.

– Впечатления – искренне ответил Сергей Иванович, и почувствовал, что его новые знакомые в один миг протрезвели.

– Я на разведку – поправился он, и глаза успокоившихся челноков вернулись в исходное – пьяное положение.

– Красиво жить не запретишь – восхищенно пролепетал Хлыст, и стал выговаривать Толстому, что тот ему не доливает.

Сергей Иванович периодически просыпался, и сквозь дрему слышал повторяющиеся тосты про текстиль.

«Да, легкой эту работу не назовешь» – вполне серьезно подумал засыпающий опер.

Проснулся он от ужасной духоты. Внизу на столике стояла батарея из восьми пустых бутылок водки и непочатой бутылки коньяка.

«Не в почете у пролетариата напиток буржуазии» – отметил эту странность Бодряков.