Алексей Сухаренко - Ловушка для опера

– Извини, Татьяна, просто я представил тебя с разбитой «вывеской» поздравляющей новобрачных.

– Ты когда прилетишь? – едва сдерживаясь, чтобы не треснуть любовника гаечным ключом поинтересовалась его подруга.

– Через 7 – 10 дней.

– Когда увидимся? – спросила женщина, про себя решившая больше ни когда не встречаться с этим «жирным козлом».

– Я тебе телефонизирую – самодовольно ответил Семен, любящий в женщинах, кроме классических линий, собачью преданность и не навязчивость.

«Жди меня и я вернусь, только очень жди» – на романтической нотке расставался Семен.

«Лети голубок, а я о твоей голубятне позабочусь» – более приземлено подумала его подруга.

На следующий день, по приходу на работу Сергей Иванович с удовлетворением вычеркнул из своего списка самую возрастную кандидатуру заведующей магазином.

«С кого продолжить? Проще всего отработать заявительницу, так как ее данные есть в книге регистрации заявлений. К тому же и степень вероятности у нее небольшой. Решено».

Друга и «сожителя» по его кабинету оперуполномоченного Замутилова Петра еще не было, и поэтому Бодряков, установив адрес Алевтины Козыревой, не спешил уйти. Ему нужно было дождаться своего друга, чтобы выяснить адрес Оксаны свидетельницы его жены на свадьбе, у которых он был свидетелем со стороны жениха, и как часто бывает в таких случаях «подженился» на свидетельнице. Как назло позвонил дежурный по отделению и попросил допросить вора, только что задержанного на обворованной им квартире милицейским патрулем. Ему в кабинет доставили фиксатую личность лет сорока, руки которого были обильно размалеваны тюремными татуировками а, судя по наколотым на пальцах перстням, эта личность побывала в зоне у «хозяина» уже раза четыре.

«Хороший» клиент» – мелькнуло в голове Бодрякова.

«Сука ментовская» – параллельно подумал доставленный вор.

Обменявшись, таким образом первыми впечатлениями, задержанный сел напротив Бодрякова. Их разделял письменный стол, который для противоборствующих сторон символизировал баррикаду. На одной стороне, на которой был закон в лице нагруженного личной проблемой опера, а на другой стороне полное беззаконие и беспредел. А может быть даже совсем наоборот, ведь на дворе был 1999 год, с уродливой гримасой на правовом лице российского государства.

«Ну что же ты сигаретку не просишь?» – подумал опытный опер об обычном штампе блатняков – «Где же твои: Начальник угости табачком».

«Интересно сразу начнет мутузить, или для порядка о чем-нибудь спросит» – текли мысли по другую сторону баррикады.

«Все расскажешь как миленький, у меня не такие как ты, авторитеты кололись» – начал заводить себя Бодряков, настраиваясь на рабочую атмосферу.

«А может припадок симулировать? Как положено с пеной», – попытался схватиться за соломинку умудренный воровской жизнью задержанный и, нащупав в кармане брюк маленький обмылок, не заметным движением отправил его в рот.

Бодрякову этот клиент мешал сосредоточиться на своей актуальной проблеме, и это его нервировало. Он встал. Его нервозность передалась и доставленному, занятым мусолиньем обмылка и взбиванием языком пены. Его нервы не выдержали первыми. Видя вставшего из-за «баррикады» опера, и по причине не взбивающейся во рту пены, он жалобливо к нему обратился.

– Вы хоть спросили о чем ни, будь, гражданин начальник.

– А чего спрашивать я и так знаю, что ты скажешь:…зашел отлить в подъезд, спускался сверху, увидел открытую дверь, захотел есть, зашел, приехала милиция, – так ведь.

– Вам колдуном работать, а не ребят, тех кто с «понятиями», калечить – огорченный тем, что опер попался ушлый, урка собрался запрокинуться на пол и выпустить пену, но не успел.

Сергей Иванович увидел в уголке губ блатного начало приступа «эпилепсии», и что бы не разочаровывать «актера» в конце спектакля, решил его сорвать ударом в солнечное сплетение. Обмылок с мыльной пеной был проглочен, а падать в припадке без подобающей бутафории уважающий себя урка счел недостойным, и стал писать чистосердечное признание. Когда его уводили в расстроенных чувствах по поводу не работающего в уголовном праве принципа призумции невиновности, пришел жизнерадостный «сожитель» Бодрякова Петр Замутилов, которого про себя, за веселый и бесшабашный характер Сергей Иванович называл по другому, меняя в его фамилии букву «т» на «д». Узнав, что его друг и коллега интересуется подругой жены, Замутилов сильно изумился.