Марко Незе - Спрут 4

На исходе этого долгого дня комиссар подвел про себя первые итоги и пришел к выводу, что дело идет неплохо. Чистка авгиевых конюшен началась в широком масштабе. Он именно этого хотел, именно этого, не жалея сил, добивался. Может, на этот раз и впрямь удастся довести дело до конца…

На следующий день Каттани решил, что пора свести счеты и с другим заклятым врагом. Тано Каридди поднялся в то утро с первыми лучами солнца и просматривал газеты с видимым удовольствием, в них заметное место занимали сообщения о его сенсационном успехе — захвате «Международного страхования». Кто писал о нем как о передовом, энергичном финансисте, кто называл деятелем нового типа, яркой звездой, неожиданно вспыхнувшей на небосклоне итальянской экономики.

Он был на вершине блаженства, когда в комнату вошла жена. У Эстер на губах бродила странная улыбка. Она медленно приблизилась к Тано, устремив на него твердый, решительный взгляд.

— Вы только поглядите на него, — произнесла она едко. — Великий финансист! Распустил хвост, как павлин.

— Что с тобой, Эстер? Наверно, плохо спала? — спросил он, несколько задетый.

— Нет, я прекрасно спала, — резко ответила она. — Это тебя должны мучить кошмары, потому что тебе, Тано Каридди, крышка!

— Ты что — рехнулась? Что ты несешь?

— Ты погиб, — повторила она с холодной злостью. — В день своего триумфа ты вновь падаешь вниз, в пыль и прах. И знаешь почему? Потому что я тебя предала. День за днем по крохам я собирала все твои секреты. И выдала их.

Тано вскочил, глаза у него сверкали.

— Ты что, шутишь?

— Нет, не шучу. Я тебя обманывала. Притворялась, что люблю, но я тебя ненавидела и, когда лежала с тобой в постели, ничего не испытывала, кроме отвращения.

Тано словно ударило молнией.

— Замолчи! — завопил он. — Сейчас же замолчи!

Она залилась издевательским, истерическим смехом.

— Ах, значит, наш великий финансист боится правды?!

Здесь он не смог сдержать обуявшую его ярость и изо всех сил ударил наотмашь жену по лицу. Она пошатнулась и попятилась, слегка оглушенная. Но всего лишь на какое-то мгновение. Тотчас придя в себя, она продолжала:

— А знаешь, кому я передала всю собранную мной информацию?

— Хватит! — сорвался на визг Тано, и жилы на шее у него вздулись.

Словно не слыша его, она спокойно закончила:

— Комиссару Каттани.

Чуть позже прибыл комиссар. И успел услышать, как Тано звонит по телефону Эспинозе.

— Я начал жечь все бумаги, — сообщал Тано. — И вы уничтожьте. Все равно всему конец. Все пошло прахом.

Повесив трубку, он заметил, что на пороге стоит Каттани и пристально на него смотрит.

— Входи, — проговорил Тано совершенно спокойно. — Я тебя ждал.

— Где Эстер? — спросил Каттани.

— Там, наверху, — невозмутимо ответил Тано. — Ты знаешь, что она хотела уйти к тебе? Ну уж нет, ты и так у меня все отнял, не мог же я отдать тебе и ее.

От этих слов Каттани ударило будто током, и он стремглав бросился наверх. Эстер, одетая, лежала на постели, голова ее тонула в подушках.

— Эстер! — окликнул он.

Дотронулся до ее руки, потом попробовал тихонько приподнять и только тут увидел темневшую у нее на груди рану.

— Нет! — в отчаянии закричал Каттани. — Нет!

Он взял ее на руки и, словно укачивая, прижал к груди. Гладил ее волосы, руки и вдруг заметил у нее на запястье свои старые часы, которые она взяла у него на память.

Потом, осторожно опустив тело Эстер на постель, он кинулся вниз и набросился на Тано Каридди.

— Убийца! — кричал комиссар, в бессильной ярости сжимая кулаки. — Что ты наделал? Ведь ей было всего двадцать лет!

Потом Каттани отправился к Эспинозе.

Без передышки вел машину до виллы Паузания близ Локарно. Тяжелые железные ворота ему отворили двое охранников. Они сели в его машину и по извилистой аллее, по сторонам которой высились деревья и были разбиты цветочные клумбы, сопроводили до дверей виллы.

Телохранители не произнесли ни слова. Ограничились тем, что встретили и проводили. Словно заранее знали о его приезде, словно его ждали.

Прежде чем впустить в дом, один из них, по-прежнему молча, встал перед ним — широкоплечий, массивный, смуглолицый — и кивком головы приказал поднять вверх руки.

Комиссар, не споря, подчинился. Тот его тщательно обыскал с ног до головы. Вынул у него из-за пояса пистолет и только тогда позволил перешагнуть порог.

Коррадо увидел Эспинозу.

Он сидел за большим письменным столом, а рядом на полу стояли две дорожные сумки. Как раз в этот момент вошел парень в вельветовом пиджаке и взял сумки. Эспиноза показал ему на третью, у книжного шкафа,