Татьяна Устинова - Мой генерал

Генерал Тучков говорил как-то очень жестко, неуместно жестко, так нельзя было разговаривать с убитой горем девчонкой, у которой сломались не только тело и голос, но, кажется, еще и мозги.

Гестаповец, подумала про него Марина. Ну, конечно!

– Галя, почему вы плакали?

– А? А он сказал, что не женится на мне. Никогда. Я ему сказала, что хочу, чтобы у нас был ребенок, а он стал надо мной смеяться.

– Выпейте. – Марина сунула ей в руки кружку с чаем. От чая поднимался пар, такой успокоительный, такой привычный. – Выпейте горяченького, Галя.

– Он сказал, что у него уже есть ребенок. Тот, который у жены. И еще он сказал, что ее любит, понимаете? Меня трахает, а ее любит. Тебе не понять, он сказал.

Да уж, подумал Федор Тучков, где уж тут понять.

– А вы что ему ответили?

– Я ответила, что его люблю, что думала, что он меня тоже любит… А он сказал – что ты понимаешь в любви? Ты же проститутка. Проститутки понимают только одно – деньги и удобства. А я… я… правда не за деньги. Я его люблю.

– Конечно, конечно, любишь, – успокоила Марина и подтолкнула ее руку ко рту. – Ты попей пока.

– Я не хочу. Я… домой хочу. Зачем он упал?

– Это вы его убили? – вдруг спросил гестаповец Тучков. Галя посмотрела на него. Черные волосы, висевшие вдоль бледных щек, делали ее похожей на утопленницу.

– Это он меня убил, – внятно произнесла она. – Сам умер и меня убил. Я теперь даже не смогу его похоронить. Мне не разрешат. Не пустят, потому что я никто и мне там не место. Он ее любил, а меня трахал. И ребенок у него уже был. А на меня наплевать. Конечно.

– Галя, кого он узнал из отдыхающих? Марина слышала, что он говорил вам – «это она». О ком он говорил?

– Я не помню, – ответила она равнодушно. – Да какая разница!

– Большая.

– Он все равно умер, и я даже не смогу его похоронить. А когда поезд в Москву?

– В понедельник, Галя.

– Только в понедельник? Тогда я еще куда-нибудь. Куда еще есть поезд? Вы не знаете, Марина Евгеньевна?

– Галя, кого он узнал? Кто это «она»?

– Она его заберет, а я тут одна останусь? Нет, уж лучше я уеду. Да какая разница, в Москву или нет?

– Ты бы маме позвонила, – посоветовал Тучков Четвертый жестко. – У тебя мама есть?

– Есть.

– Ты бы ей позвонила. Чтобы она за тобой приехала.

– Не-ет, – протянула Галя уверенно, – я не могу! Она еще когда приедет! А мне завтра с утра надо.

– Галя, кого он узнал? Черт побери, мне надо знать, кто и за что его убил!

– Он упал, – прошептала Галя, и глаза у нее сверкнули, – он упал и умер. Он сказал, что не хочет ребенка, потому что у него уже есть ребенок и любимая женщина. Мне надо идти, Марина Евгеньевна. У меня утром поезд. Я уезжаю. Мне здесь не место.

– Я вас провожу, – вызвался Тучков Четвертый. – Деньги не забудьте.

Пока его не было, Марина задумчиво налила коньяк еще в две рюмки, а Галину ополоснула и спрятала.

Потом он вернулся.

– Федор, ее нельзя в таком состоянии никуда отпускать! Она в беду попадет.

– И что мы должны с ней сделать?

– Не знаю, – растерялась Марина, – как-то остановить.

– До утра я ее остановил, – задумчиво сообщил Тучков, – а там посмотрим.

– Как остановил?!

– Как, как! Налил в коньяк фенобарбитал. Ты же слышала, как ампула щелкнула. Даже оглядывалась и принюхивалась.

– У тебя с собой фенобарбитал в ампулах?!

– Всегда, – признался Федор Тучков.

– Зачем?!

– На всякий случай.

– На какой?!

– На такой, к примеру. Я же не на любовное свидание ехал. Я ехал на свидание с бандитом.

Марина подумала немного.

– И она теперь спит?

– Да. Я уложил ее на диван, ключ от ее номера спрятал, так что быстро она его не найдет, дверь захлопнул. Поэтому она сначала будет спать, потом искать ключ, а потом мы что-нибудь придумаем.

– Федор, ты же не считаешь, что это она сидела в кустах и из трубки плевалась в лошадь, чтобы Вадим упал?

– Не знаю, – сказал он задумчиво. – Ну повод-то у нее был, верно?

– Верно, – заявила Марина сердито. – Она сама тебе только что доложила, что у нее есть отличный повод. Если бы не доложила, ничего бы мы не узнали про ее повод.

– Да, – согласился Тучков Четвертый. – Это верно.

Марина поднялась из кресла и стала ходить. Белая штора неодобрительно колыхалась.

– Галя была не в себе, когда мы с тобой ее увидели. Это называется состоянием аффекта, да?

– Да.

– В состоянии аффекта можно выстрелить, или пырнуть ножом, или ударить, но не засесть в кустах с трубочкой!

Федор слушал ее с интересом.