Эллисон Бреннан - Поцелуй меня, убей меня

– Я не знаю, что думать, но теперь Сюзанна уверена, что Уэйд виновен.

Вчера Люси тоже не сомневалась в этом. Но чем больше она размышляла о том, как были убиты девушки, тем больше склонялась к мысли, что ее первое заключение было ошибочным.

– А как же презумпция невиновности?

– Это для суда. Копы не арестуют тебя, если не считают, что ты виновен. Наверное, Сюзанна права.

Шон поцеловал ее.

– Доверяй своим инстинктам, Люси. Поговори с Гансом. Передай ему от меня привет. Я дам тебе знать, когда встречусь с парнем, который нашел телефон Кирстен.

Люси позвонила Гансу, но ей ответил автоответчик. Проснувшись с утра, они с Шоном сходили в спортзал отеля, поэтому Кинкейд не собиралась больше бегать. Наверное, ей стоило поехать с Роганом.

Ее сомнения по поводу убийцы всё еще не рассеялись.

«Это не твое дело», – сказала она себе.

У Сюзанны Мадо был острый ум. Агент нравилась Люси – она напоминала ей Кейт. Такая же прямолинейная, уверенная, независимая. Может, немного грубоватая, словно девчонка с мальчишескими повадками, которая никак не могла принять факт того, что выросла в привлекательную женщину. Когда Сюзанна позвонила несколькими часами ранее, она предложила им с Шоном присоединиться к ней на праздничном ужине в честь поимки Уэйда Барнетта. Люси хотела пойти, но в то же время ей казалось неправильным праздновать что-либо, пока они не нашли Кирстен. И пока у нее всё еще были сомнения.

Телефон Люси зазвонил.

– Люси, это Ганс Виго.

– Спасибо, что перезвонили мне.

– Конечно. Что я могу для тебя сделать?

– Я в Нью-Йорке с Шоном…

– Ной рассказал мне о том, что вы ищете пропавшую девушку.

Люси показалось странным, что Ганс и Ной разговаривали об этом. Они ведь даже не работали вместе. Люси решила ничего не говорить. К тому же теперь, когда она разговаривала с Гансом, она не знала, как озвучить свои сомнения.

– Полиция занимается делом, связанным с нашим. Душитель Золушек, который задушил четырех девушек. Я предложила агенту, ведущему следствие, связаться с вами по поводу психологического профиля преступника.

– Отлично, но команда из Нью-Йоркского отделения вполне может справиться с этим. Они профессионалы, и я ручаюсь за каждого из них. – Ганс был одним из агентов, которые состояли в отделе по профилированию с самого начала.

– Ну, из всего вашего отдела я знакома только с вами, – сказала Люси. – Извините меня, я знаю, вы заняты…

– Раз ты позвонила мне, значит, на то была причина. Расскажи мне о ней.

– Наверное, это уже не важно… Агент Мадо арестовала подозреваемого сегодня утром и уже получила ордер на обыск.

– И всё же ты мне позвонила.

Люси присела на край стола и уставилась на свои записки невидящим взглядом, чувствуя себя дурой. Почему она сомневалась в решениях опытного агента?

Уэйд Барнетт солгал полиции о том, что не знал этих девушек. Кто-то убрал сайт «Пати Герл».

– Это пустое.

– Всегда рад поговорить с тобой, Люси.

Когда Виго уже собирался повесить трубку, Люси наконец решилась:

– Шон сказал мне, что говорил с вами по поводу моего собеседования в ФБР. Я еще не сказала семье…

– Я тоже ничего не говорил, Люси, – сказал Ганс.

– Я бы сама не просила вас разбираться с этим. Я знаю, почему провалилась.

– Правда?

– Вы говорили Шону, что они могли решить, будто я слишком ненадежна. Я не думаю, что дело в этом. Я считаю… – Люси колебалась. – Я считаю, что слишком сильно этого хотела.

– Что ты имеешь в виду?

– Я размышляю об этом с тех пор, как получила письмо. Один из вопросов, который мне задали, был: «Почему вы до сих пор не сделали карьеру?» Я знала, что большинство людей в ФБР до того, как поступили туда, занимались чем-то другим. Гораздо меньше людей поступают в ФБР сразу из колледжа – в основном это те, у кого есть особые таланты. Я сказала, что всегда хотела работать именно в ФБР и поэтому занималась самообучением: работала в морге, в полиции… Одна женщина из жюри заметила, что у меня якобы ни к чему нет влечения.

Люси перевела дух и продолжила, чувствуя облегчение от того, что наконец могла выговориться.

– Я продолжала говорить, потому что беспокоилась о том, что меня могут посчитать слишком незаинтересованной, или черствой, или бог еще знает какой. Я говорила о своей страсти – о том, что хотела бороться с сексуальными маньяками, работать в отделе по борьбе с киберпреступностью; о том, что всё, чего я хотела, – это защищать слабых и беззащитных. Я говорила слишком много. Они либо решили, что я пытаюсь надуть их… либо что я слишком радикальна в своих взглядах.