Алексей Бородкин - Всё это про любовь

…Вот так. Оказывается даже "Вовка из тридевятого царства" представляет ценность для кого-то. Будто этого добра не хватает в природе…

Потом Карина решила, что я слишком… "Модная ути-пути!" – по её лицу можно было читать, как по книге. Значит, опасности нет. Морщинка разгладилась.

Я уточнила:

– Вы вдвоём здесь живёте?

Она кивнула. Настойчиво повторила вопрос:

– А вы зачем пришли?

Какая милая девушка! Не та ли это простота, что хуже воровства?

Я ответила, что хочу разобраться в происшествии. Понять. И написать статью. Карина отвернулась, посмотрела в окно. Как бы отстранилась. Мне этот жест показался странным.

"В сущности, я на их стороне… на стороне потерпевшей… почему штыки?"

– Расскажите про Светлану. Где она работает?

– В Центральном Доме Мод.

– Швея?

– Чо это швея? – огорчилась Карина. – Совсем даже не швея. Это я швея. При том, не швея, а портниха. У меня второй разряд. Я могу вам такую брючную пару могу сострокать – закачаетесь… в Москве так не умеют!

– А Света?

– Лана ведёт шоу. Она – актриса. Иногда она сама участвует в показах. Если модель особо нравится.

"Понятно. Девушка тянется к прекрасному. Ценит красивое. И дорогое".

Я вдруг поймала себя на мысли, что предвзято отношусь к Насоновой. С чего бы это? Быть может из-за "Ланы" – мне не нравится это сокращение. В нём звучит нечто натянуто-пафосное. Лукавое. Назвали тебя родители Светой – будь ей. Услышь прекрасное в простом созвучии: Свет-лана! Светлая.

Нет, нужно отбросить Свет опуститься до пошлого американизма: Лана.

Или я нервничаю из-за "скрытой угрозы" – напряженного состояния Карины?

Или из-за нелепостей происходящего? Тут, правда, есть из-за чего волноваться.

– Расскажите, как это произошло? – попросила я. – Преступление. Я говорю об…

Карина кивнула, давая понять, что сообразила.

– Да как это бывает? – развела руками. – Как у всех. Кобель он и есть кобель. Глаза водярой залил и полез…

– А если с самого начала? – перебила я. – Подробно.

– Они на речку поехали. Всем кагалом. Клёновы Ирка с Сергеем, Маринка Игнатьева со своим новым… хахалем. Представляете дурищу: два раза за мужем была и опять нашла себе клоуна!

– В каком смысле?

– В прямом смысле. Как шпала. Он в цирке выступает. Я ей говорю, опомнись, дура! Ну, как уедет цирк, что делать будешь? Горевать?

Неожиданно и очень красиво Карина пропела:

– Куда уехал цирк? Он был ещё вчера. И ветер не успел, со стен сорвать афиши…

Я невольно поглядела на радиоприёмник: "Таким голосом можно петь по радио".

Не спрашивая согласия, Карина вынула из буфета чашки, плеснула чаю, выловила из мёда муху (ни мало не тушуясь её присутствием), подвинула мне миску.

– А она отвечает: "Мне наплевать. У нас любовь". Вот так. Нет, ну не бестолочь? Как вы считаете?

Я автоматически выразила своё глубокое сопереживание. И согласие, что Маринка Игнатьева – дура набитая.

Отстраняясь, должна признаться, что провинция оказалась совсем иной, не такой, как я её себе представляла. Жизнь здесь текла по другим законам. Шире, глубже и… непредсказуемей (простят мне редакторы такое слово). В Илаветске говорили по-русски, и кириллицу пользовали в качестве алфавита, но мысли в головах крутились другие. И чувства… и эмоции…

"Обстановка накаляется! – взбодрила себя. – Чем сложнее задание, тем почётнее приз. Держись мать, дальше будет хуже… или лучше?"

На лучшее рассчитывать не приходилось.

– Я тоже должна была ехать. – Карина развернула карамельку, сунула за щёку.

Девушка подняла на меня глаза. Теперь свет из окна падал на Карину прямо. Я удивилась, какие они красивые. Большие, ясные, чуть наивные.

– Только не смогла отпроситься. Директриса дежурить оставила… зараза. Я ей говорю, в другой раз отдежурю, Татьяна Станиславовна! Вы ж меня знаете! Нет, упёрлась…

– А Светлана?

– А Ланка поехала.

Карина упорно называла подругу Ланой. Я даже заподозрила, что сама она вовсе не Карина: "Откуда в России Карины?" Сева Усольцев ответил бы: "От сырости".

– Ну и этот козёл с ними… кабачок переросший.

– Кого вы имеете в виду? – спросила я и тут же махнула рукой: "Поняла!"

– Речка далеко? – уточнила.

– Какое там! Два поворота плюс километр.

Я заметила, что она помрачнела. Теребила в руках фантик, пальцы подрагивали. "Волнуется".

– Что было дальше?

Девушка отреагировала бурно:

– Что было, что было! – воскликнула. Швырнула бумажку в мусорное ведро. – Напился этот козёл, как скотина и… снасильничал. Сволочь! Гад! Вы бы видели, какие у неё синяки остались. Всё тело чёрное. На руках, на бёдрах пятна. На горле пятерня отпечаталась – душил её, сволочь. На затылке шишка с кулак, бил головой о камни…