Геннадий Перминов - Марья-искусница

Маша внимательно слушала удрученную Валентину, прекрасно понимая и разделяя тревоги не старой еще женщины. В свои неполные шестнадцать лет девочка, а точнее – девушка, выглядела, как вполне сформировавшаяся молодая женщина. Рослая, с четко выделявшимися полушариями на груди, со скромным, несколько наивным взглядом голубых глаз и округлым миловидным лицом, она вызывала спокойствие и определенное доверие окружающих.

– Обед надо варить, – Валентина подбросила в закопченное зево печи несколько березовых поленьев и подвинула к огню чугун. – Не успеешь оглянуться, как мужики на обед придут. Деревенский день короток. Пойдем, Машенька, во двор, – она с улыбкой смотрела на несколько растерявшуюся девушку.

Валентина, поручив ей укладывать поленницу, ушла к корове. Маша быстро справилась с несложной работой и, подметая двор, услышала позади веселый голос:

– Какая у мамки помощница! – девушка резко обернулась. Сзади нее стоял Васятка и, широко улыбаясь, рассматривал потупившуюся Машу с нескрываемым восхищением. – Откуда ты такая?

– Я из Ленинграда, – еле слышно прошептала девушка, застеснявшись еще сильнее.

– А там, в городе, все такие красивые? – в глазах симпатичного парня запрыгали веселые чертики.

– Васька! Балбес! Чего к девушке цепляешься? – послышался строгий окрик Валентины.

– Дед меня за соком послал! – отозвался Васька и лукаво подмигнул Маше.

– Какой сок? Сенька только что ушел, – недовольно проворчала женщина и вновь скрылась в сарайчике.

– Приходи в кузницу, – заговорщицки прошептал Васятка, опасливо косясь на двери коровьего закутка.

– Не знаю, – смутилась Маша. – Да и не найду дороги.

– А что ее искать? – легкомысленно отозвался парень. – Дорога тут одна, не заблудишься, – и он махнул рукой, указывая направление. – Соку принесешь, посмотришь, как мы с дедом работаем.

Маша неуверенно пожала плечами и робко кивнула головой.

– Я буду ждать! – широко улыбнулся Васька и скрылся за домами.

Приближался обед, которого Маша ждала с непонятным пока нетерпением. Валентина принялась накрывать на стол, когда явился Семен, весь перепачканный и злой. Швырнув топор в угол, парень недовольно пробубнел:

– Копошитесь, тута! Нет никакого сока. Рано еще, – коротко буркнул он и, не разуваясь, прошел в чистую половину:

– Мам! Где ружье отца?

– Сынок, – укоризненно произнесла Валентина. – Ты бы хоть разулся.

– Уберетесь. Вас теперь двое, – Сенька покосился на Машу и плюхнулся за стол. – Дай чё-нито пожрать.

– Погоди маленько. Сейчас дед с Васяткой придут, и вместе поедите, – попыталась урезонить сына Валентина. – Вот, – она вытащила из подпечка ружье, протянула его Семену и принялась наливать дымящиеся щи.

– Что-то мужички наши задерживаются, – женщина бросила озабоченный взгляд на висевшие на стене, старенькие ходики. – Бывает, – успокоила она себя. Подождав еще немного, Валентина неуверенно покосилась на притихшую девушку.

– Машенька. Может, отнесешь обед в кузню. Они ведь такие, могут и до вечера не прийти. Работнички! – с тихой гордостью добавила она, а Маша почувствовала, как радостно затрепетало ее сердечко.

– Конечно! – вскинулся Сенька, с грохотом выбираясь из-за стола. – Они работнички, а я – дармоед!

– Зачем ты так, сынок? Я не то хотела сказать, – Валентина вытерла невольно выступившие слезы.

– Сказала то, что хотела! – рявкнул Сенька и, закинув ружье на плечо, вышел, с грохотом хлопнув дверями.

Женщина растерянно посмотрела на молчаливо стоявшую девушку и принялась собирать узелок с обедом. Затем заставила Машу надеть ватник и, повязав ей теплую шаль, вымученно улыбнулась:

– Вот. На деревенскую девицу стала походить, а то пойдешь, собаки не признают, – приговаривала она, выводя Машу на задний двор. – По этой тропке и иди, враз к кузне выйдешь, – напутствовала она девушку, вручая ей котомку с обедом. – Щи не разлей, огненные, обваришься. Господи, самая противная погода.

Несмотря на предостережения Валентины, девушка летела к кузнице, не чуя под собой ног. О том, что она приближается к конечной цели своего путешествия, Маша догадалась по легкому дымку и равномерным, тяжелым ударам, доносившимся из настежь распахнутой двери.

Потоптавшись у входа, девушка нерешительно заглянула внутрь и тут же отпрянула назад. Непоколебимо веря в светлую победу социализма, девушка, естественно, знала о существовании рая и ада, Бога и чертей, а про преисподнюю и котлы с кипящей смолой ей рассказывала бабушка. А про все остальное она знала из многочисленных журналов, найденных на чердаке. Но одно дело прочитать, а совсем другое – увидеть! Маша немного постояла, собираясь духом, и осторожно протиснулась в маленькую дверцу. Блики огня, снопы разноцветных искр, злобное шипение раскаленной железки, сопровождаемое густыми клубами пара, и мечущиеся в этом пекле потные, мускулистые тела. Девушка оробела. Неожиданно в резко наступившей тишине раздался бодрый и до боли знакомый голос: