Василь Абзи - Быль да небыль. Здесь всё не так

И думал ли Сафрон именно об этом, или может снова ушёл в свою уединённость, но погружённый во что-то недосягаемое и, продолжая стоять у окна, он услышал чьи-то шаги и затем, сопровождающий их, голос Совы:

– … сейчас посмотришь и скажешь. – И увидев стоящего у окна Сафрона, он выдвинул, как на обозрение, приведённого им. – Вот, Сафрон, он, оказывается, в отряде у Лисёнка числится. Хочет в первую очередь посмотреть рисунок. Но сможет, говорит, сделать, что угодно. Даже цветные, говорит, делал.

– Мне цветного и цветных не надо, – уже успев создать себе первое впечатление, от поставленного перед ним ’’обозрения ’’, с тонкой иронией ответил Сафрон.

Молодой ещё парень, лет, чуть больше двадцати. Щуплый по генетике своей и заметно похудевший от свалившейся на него жизни, он стеснительно встал перед Сафроном и был скромен в своих умениях. Чернявый, с узкостью тёмных восточных глаз, а значит, и вполне вероятно, он был с примесью восточных кровей. И совсем некстати, он верноподанно встал перед Сафроном, как стоят обычно люди, слишком близко воспринимающие слово ’’царь ’’.

Однако таких взаимопониманий Сафрону не хотелось бы. Страх и боязнь, они никогда людей не вдохновляли. И потому было более правильно, расположить к себе парня.

И дальновидно понимая это, Сафрон отошёл от окна, приветливо приблизился к парню и вполне естественно протянул ему руку:

– Сафрон, – к рукопожатию добавил он.

– Айдар, – будто честно сознаваясь, произнёс своё имя парень.

– Хорошо, Айдар, заходи ко мне в проход. Присаживайся, как тебе будет удобно. – Как ему сказали, парень так и сделал: он стеснительно присел на край шконки, при этом боясь сделать что-нибудь не так. Но здесь Сафрон не стал заострять внимания и сразу, но мягко начал с главного. – Я что позвал тебя, Айдар. Вот картинка, – он показал парню на стену и тот посмотрел, – ты сможешь мне передать её смысл, таким же, как он есть.

Парень думал недолго. Он ещё раз посмотрел на небольшую репродукцию и странно уверенно ответил-согласился:

– Да. Смогу.

Но Сафрона такой быстрый ответ ни чем не успокоил и не убедил, и он вернулся к тому же вопросу, но немного иначе:

– Айдар, я повторюсь, для уверенности. Ты посмотри на изображение повнимательней. Мне не нужна просто церковь, и пусть, хоть десять на ней куполов. А они пусты и ни о чём не говорят. Мне нужно, чтоб ты смог передать её дух. Есть даже такое слово, умиротворённость… Вот ты учился этому когда-нибудь? Или ты копируешь рисунок, как самоучка?

– Нет, зачем!? Я художественное училище закончил.

– Даже так… Из-за тюрьмы не состоявшийся художник. По-ня-тно… И за что?

– Убийство.

– Ещё хлеще. А убил за что?

– За мать, – грустно и трагично ответил парень.

– В смысле за мать!? – уже не смог не спросить Сафрон.

– Отец издевался. Я заступился, а он и на меня полез.

– О-о-хо, лучше б ты этого не делал.

– Да-а, – откровенно горько и кажется едва не заплакав, ответил парнишка…

– Сейчас да. А тогда нет.

– Да-а, тогда я об этом не думал.

И видя скисающее лицо парнишки, Сафрон мягко похлопал парня по плечу:

– Ты здесь не один такой, ты это правильно пойми. Здесь почти каждый жалеет, что он сделал, что-то не так. И я тоже не могу сказать тебе, ты правильно поступил или нет. Но склониться к той или другой стороне тебе придётся. Если да, значит да. Если нет, то пусть будет нет. А между грёбаных плавать не стоит. Здесь ты прав или не прав, Ты это правильно пойми! И самое главное, что тебе самому станет легче.

Несмотря на молодой возраст, Айдар легко догадался, что человек от души сказал, что хотел сказать. Сказал и закончил говорить. А потому, недолго думая, по-восточному тихо и спокойно, он коротко произнёс:

– Да, понимаю… Спасибо.

– Да мне-то что. Тебе, парень, жить.

В глазах Сафрона конечно мелькнуло сожаление: ’’Мальчишка убил своего отца’’. Не нужная и трагичная крайность, которая даже принципа под собой не имела. Но заострять на этом внимание Сафрону тоже не было никакого смысла. А потому, он откровенно вернулся к тому, что его волновало.

– … значит, Айдар, ты всё-таки уверен, что этот рисунок, как он есть, у тебя получится, – и при своём желании быть уверенным, Сафрон твёрдым взглядом ещё раз показал на картинку на стене. – Или нет…

Парень был странно спокоен. Уже почувствовавший неволю, что подчеркивала худощавость и бледность на его лице, и во многих житейских вопросах ещё неуверенный, как и неуверенный во всём происходящем вокруг, он всё равно как-то странно, ещё раз убеждённо повторился: