Милена Миллинткевич - Басурманин. Крылья каарганов

– Не бывало того на Руси!

– Не слыханное дело то!

– Такого издревле не бывало! – послышались возгласы отовсюду.

Воевода, поджав губы, лишь озирался по сторонам и молчал, а Владелина продолжала:

– От союза с ханом Дамиром Рязань только пользу имеет. А о былых обидах и скорбях позабыть надобно. У нас и пострашнее беды имеются. Слыхали, что разбойники сказывали? Кто-то супротив княжества Рязанского худое замышляет.

Вельможи и совет зашумели, заохали.

– Воевода недоглядел!

– Нешто нам сызнова к битве готовиться?

– С таким воеводой нас одним махом разобьют!

Симеон Тихонович тряхнул головой:

– Ты, князь, как хошь. Токмо покуда басурман в терем как к себе в шатёр входит, я тебе служить не стану!

И не склонив головы, воевода зыркнул на совет злобным взглядом и направился к дверям.

– Я тебя не неволю, – раздался твёрдый голос Владелины, – но и ты, гляди! Ни у батюшки моего, князя Мстислава, мир ему, ни у меня – крамола 15 15 Крамола – бунт смута восстание мятеж. не в чести! Прознаю худое за тобой – не помилую!

– Не стращай, князь! Не из пужливых! – оскалился Симеон Тихонович.

Смерив Владу презрительным взглядом, он развернулся к дверям. Перед ним стоял Дамир.

– Коли князя не страшишься, меня бойся! – прошипел он. – Попадёшься на пути – пощады не проси! Враз головы лишишься!

От его зловещего шипения не только у воеводы, но и у всего совета под одёжей холодок пробежал. Симеон Тихонович сжался, попятился, а потом оттолкнул Дамира и рванул к дверям:

– С дороги, басурман!

Тяжёлые двери, скрипнув, громко ухнули в полной тишине.

– Ты гляди! Убёг воевода, порты обмочив! – расхохотался городской староста.

– Токмо пяты и блестели!

– Аки заяц!

Думные палаты огласили смех и бодрое похрюкивание боярина Яра Велигоровича. Тяжело поднявшись с лавки, он, сдерживая усмешку, оглядел совет, вышел вперёд и поклонился князю:

– Дозволь сказать, княже! Рязань теперича без воеводы осталась. А дружине без него никак нельзя! Надобно нам нового избрать.

– Верно!

– Нам надёжный воевода нужон!

– Артемия Силыча хотим!

– Старого воеводу давай! – совет забурлил.

Сотники повскакали с мест. Старосты сидели, но, подпрыгивая на местах, шумно спорили и выкрикивали, требуя вернуть к должности старого воеводу.

– Тише вы, вельможи! Не на торжище! – поднял руку Яр Велигорович. – Дайте князю слово молвить!

Владелина окинула взором притихшие палаты, задерживая взгляд то на одном, то на другом, да и повернулась к лавке, на которой сидели хан Дамир, сотник Артемий Силыч и ратник Борич, коему было велено остаться.

– Ну, что, Артемий Силыч! Служил ты моему батюшке исправно. За мою́ провинность, не свою, от должности тебя отлучили. Преданней тебя воина не сыскать. Даже когда ни в ком веры в тебя не осталось, ты не щадя живота службу не оставил. Послужи, коли желаешь, ещё. Стань воеводой в Рязани, как прежде!

Артемий Силыч поднялся, вышел на середину палат, поклонился князю, боярам, совету:

– Благодарствую, князь-батюшка! Великой милостью ты меня одарил! Коль воля твоя в том, приму воеводство, и, как прежде служил тебе, так и дале служить стану.

– Добро! – кивнула Влада. – Ты поразмысли, кого в сотники заместо себя возьмёшь? А не сыщешь достойного, так я сам тебе подберу.

– Отчего же не сыскать-то? – покосился воевода на Борича. – Тебе, княже, ратник сей хорошо ведом. Встань Борич! Покажись совету!

Борич поднялся, вышел вперёд и встал рядом с воеводой. Вельможи закивали соглашаясь.

– Эко мы с тобой, Артемий Силыч, об одном и том же помыслили. Быть Боричу сотником!

– Благодарствую! – поклонился ратник князю и воеводе.

– Дозволь, княже, коль совет в сборе, мыслишкой поделиться? – воевода извлёк из-за пазухи малый свиток и подал Владе. – Грамотку второго дня у пришлого путника взяли. Он в корчме у Ряхи рыбарей да мастеровых на крамольные речи подбивал, сказывал, что де кто лучшей жизни хочет, с ним идти должно.

– В Тьмутаракань зазывал, поганец! – прочитав свиток, Влада поглядела на Силыча. – И куда делся сей лиходей?

– Канул! Ряха за стражей мальчонку сваво послал. Те прибёгли, а его ужо и нет. Так поспешал, что суму на столе бросил. Вот в ней грамотка сея и была найдена.

Вельможи и старосты зашумели:

– Сызнова Гориславич воду мутит!

– Може это об том князе разбойнички-то сказывали?

– Нам бы тож к ним заслать кого, разведать!

– Видать, не успокоился-то Гориславич! – замотал головой городской староста. – Не вышло по-доброму, покуда князь Мстислав правил. Не отдали ему в жены княжну нашу Владелину. А потом уж и её не стало, мир ей! Теперь, видать, князь худое замыслил.