Владислав Попов - Князь тараканов

5

На ошибках учатся. Я решил выйти заранее, чтобы прийти на явку вовремя. К тому же, в моей квартире положительно невозможно находиться. Эти двое хозяйничают, как у себя дома. Недавно заметил, что рылись у меня в бюро. Выразил свой протест. «Мы искали бумагу». Оказывается, на мои деньги они приобрели мимеограф Эдисона и попробовали его освоить. Гремели так, что если б нагрянула полиция, мы бы ее не услышали. Напечатать на русском прокламации не получилось. Машинки с кириллицей не нашлось. Взялись печатать на немецком. Немецкий у Анны так себе. Развесили сушиться свои безграмотные воззвания прямо в гостиной перед входной дверью. Австро-Венгерская империя – терпимая страна со всеобщим избирательным правом, но за такие орфографические ошибки их точно упекли бы в тюрьму. И меня с ними. В конце концов, моя подпольщица потребовала еще денег на печатную машинку с русским шрифтом. Тут же напомнила про основную сумму. Я сказал, что раздобуду и выскочил за дверь.

На Пратер не заезжал. Пива не пил. Просто опрокинул рюмку ликера по дороге. Для бодрости. Ну, пару рюмок. Где я деньги достану? Уже неделя, как я снова начал играть в рулетку. Как всегда неудачно. Играю и кляну себя на чем свет стоит. Если затянет, то опять проиграюсь в пух и прах. Что меня спасет? Только чудо или пиковая дама! Выиграю, рассчитаюсь и уеду куда-нибудь на край света, как Миклухо-Маклай. Иду, шепчу про себя отрывки молитвы, какие смог вспомнить. У нового собора Обета, построенного по случаю чудесного избавления от смерти какого-то эрцгерцога, я даже перекрестился. Я тоже что-нибудь сделаю, если избавлюсь от этого ужаса. Надеюсь, для бога разделение церквей пустая условность. Вдруг замечаю, что за мной пристально наблюдает какой-то субъект. Видимо я так нелепо выгляжу в своей ажитации, что привлекаю внимание. Собрался, сделал повседневное, деловое лицо и двинулся дальше. Смотрю, субъект движется параллельно, не спуская с меня глаз. Может, показалось? Прошел еще немного по Рингштрассе. Субъект не отстает. Все! Выследили! Охранка или местные? Надо уводить хвост от явки. Пустился петлять по кварталу. Сердце стучит, как механический молот на родной фамильной фабрике. Начинается паника. Боже! Да минует меня чаша сия! – возопил я мысленно и нырнул в пивную. Выпил. Вот ведь. Говорят же, не зарекайся. Сижу у окна, спрятался за геранью. Вроде, никого подозрительного. Вокруг беспечные студенты. Вернуться или идти дальше? Решил подождать и выпить еще. Подождал. Выпил. Время. Надо принимать решение. Выпил. Решение не пришло. Выпил. А, была не была. И вот снова Берггассе,19. Снова опаздываю, но уже только на пять минут. Вот она – нужная дверь. Собираюсь звонить в колокольчик и тут – бац! Сверху спускается шпик, которого я подцепил у собора Обета. В глазах потемнело, колени предательски дрожат. Мигом протрезвел. Неровным шагом прохожу мимо субъекта вверх по лестнице и демонстративно стучу в дверь к этому докторишке.

Служанка раздела и провела меня в кабинет. Не говоря ни слова, я падаю на кушетку. Надо собраться с мыслями. Лежу, молчу. Этот шарлатан тоже молчит. Не выдерживаю, спрашиваю: «Вам, доктор, не знаком господин в светлом костюме, шляпе, слегка полноватый, с крысиным выражением лица, темными маленькими глазами? Буквально только что был в вашем подъезде?» Доктор: « А что такое?» Я неловко вру, благо, лица моего не видно: «Он мне показался знакомым». «Скорее всего, вы опознались. Этот господин – мой пациент». Слава богу! К концу истории про одержимого манией преследования мужа я смеюсь чуть ли не в голос. Господи, какая ирония! Я думал, что меня преследует этот человек, а он тоже самое думал про меня! Наверняка он принял меня за сумасшедшего бомбометателя! Правда, получается, что я сам становлюсь параноиком. И мне самому пора к доктору. Стоп, так я же у него и нахожусь! Тут только до меня дошло, что этот доктор – модный психиатр, психолог или как их там. Вот почему у него нет ни микстур, ни инструментов! Мне немного полегчало. Гроза прошла мимо. Я удобно расположился на кушетке и благосклонно выслушал его абракадабру про какое-то бессознательное. Впрочем, про метод свободных ассоциаций я уже где-то слышал. На юридическом факультете кто-то делал доклад новых веяниях в науке допроса. Если преступника спрашивать о первом, что пришло ему в голову по поводу наводящих слов, то он невольно выдаст себя. Эх, если б я доучился в университете до конца, сейчас бы уже был помощником адвоката. А то и самим адвокатом. Принимал бы сейчас пациентов, тьфу, посетителей, просителей в своем кабинете… Нет же, побастовать решил. А потом и уволиться пришлось за компанию, в знак солидарности. Эх. Житие мое… Теперь самому впору к адвокату идти. Хотя, какой тут адвокат поможет? Что меня спасет? Только милость божия. В слух говорю: «Мои проблемы ассоциациями не решить». И чтоб показать всю серьезность моего положения, приставил палец к виску и выстрелил. Как-то само получилось. Тут же вспомнилась фраза из спектакля, где играла Анна: «Смерть – это лучший врач, – декламировал седой дядя, изображающий студента, – у этого врача нет неудач!» А Анна такая ему в ответ: « Нет, Ты не прав! Лучший врач – это любовь!» и бросается ему на грудь. Весь зал охнул, и я вместе со всем залом. Еще бы. У Анны тогда было платье с декольте… И тут голос с заднего ряда, то есть из за спины: «О, вы читали Фейербаха?» Оказывается, я в слух что-то ляпнул. Опять начал заговариваться. Я и не знал, что это Фейербах. Думал – это драматург, как там его… то ли Ибсен, то ли Сквозняк-Скиталец… А этим Фейербахом я сыт по горло. Один из ухажеров Анны все тыкал мне: «Это должен прочитать каждый прогрессивно-мыслящий человек!» Так втроем и ходили под аккомпанемент. В ресторане вместо устриц – Фейербах, на море вместо пива – Фейербах. Все уши прожжужал, пока от чахотки не умер. Я боялся, что тоже умру, обслушавшись этого Фейербаха. « Да, – отвечаю в слух доктору, – с учением безбожника – Фейербаха я знаком. Только я сейчас в таких обстоятельствах, что мне, кроме как на Бога, не на кого положиться. Поэтому Фейербах пусть пылится и дальше на полке». «Мне, – говорю, – помогает вера простого народа». Показываю ладанку, которую мне давным-давно няня подарила. В университете стеснялся, не носил. Теперь не до стеснений. Доктор с явным скепсисом: «От чего же она помогает? Что у вас за обстоятельства такие? Вчера вам был нужен туалет, сегодня церковь?» Я оскорбился: « Мои обстоятельства останутся при мне. Вы, доктор, вряд ли мне чем-нибудь поможете». И тут докторишко как обухом по голове: « А что это у вас за пакетик? Может, он как-то связан с вашими обстоятельствами?» «Черт побери! Прости господи! Еще как связан!» – пронеслось у меня в голове. – Ни с чем он не связан! – ответил я как можно равнодушнее, вскакивая с кушетки. В кармане нашлась купюра в пятьдесят крон. Выложил ее на стол и как ошпаренный кинулся к явочной квартире. Проскочил мимо служанки. Вернулся, схватил пальто и шляпу. Скатился к проклятой двери и замолотил в нее как безумный. Бесполезно. Достал часы. Все пропало. Поздно. Руки опустились. Не хотелось даже думать, что меня ждет по возвращении.