Анастасия Шец - Шах и мат

– Это только делает ее еще интереснее. Расскажешь?

– Может быть, когда-нибудь расскажу.

Я совсем не знала ее, с чего так слепо доверять? Я же не дура.

– Когда-нибудь – понятие растяжимое. Я все равно узнаю. Думаю, мне есть от кого. – Она хохотнула, а затем повернулась в сторону шумной очереди.

Я проследила за ее взглядом и остолбенела. Кто-то знакомый шел к нам с пирожками и стаканчиками сока. Парень, не особо высокий, сероглазый, с темными, слегка вьющимися волосами. Уверенная походка, прихрамывание на левую ногу и длинный вертикальный шрам на ключице – я его помнила. В детстве, в драке с Лешкой, ему рассекли кожу ключами от квартиры; остался рваный след. Женя. Я подорвалась с места, но Алёна как-то удивительно добродушно улыбнулась ему.

– Садись. Насть, подвинься. Знакомьтесь…

– Давно не виделись.

Сказать, что Женька удивился, значит ничего не сказать. Он остановился напротив и неотрывно смотрел на меня, но… не так, как другие. Казалось, он неожиданно встретил старого если не друга, то хорошего знакомого.

– Давно. – Я недоумевала, почему он так реагирует. Почему он сейчас не с ними .

– Тебя сегодня перевели? Я учусь в другом классе.

Понятнее не стало.

– Так вы знакомы. Хм… – Алёна нахмурилась. – Кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Компания Максима в этом замешана, да?

– Да. – Женя отдал нам пирожки и сок, а затем сел напротив меня. – Наверное, тебе никто ничего еще не рассказывал. Хотя кто тебе мог что рассказать…

Я кивнула. Он только вздохнул, видя мою опасливую осторожность. Алёна надкусила пирожок, готовясь внимательно слушать. Ей не терпелось все узнать.

– В середине года, когда ты уехала, буквально началась война. Нет, серьезно война. Между нами и Лешкиной стаей. Они звали себя волчьей стаей. Ну или их так прозвали, не суть важно. – Лицо Женьки было спокойным, он с интересом смотрел на меня. – После разгрома склада мы настолько увлеклись кознями для тебя, что забыли об осторожности. В итоге некоторые разбои в школе повесили на нас. Макс потерял возможность пойти в спортивный колледж после девятого класса, потому что о колясочной узнали жильцы дома, написали заяву в ментовку… И, в общем-то, на нас обрушилось еще обвинение… Блин, как же там… Незаконное проникновение, что ли. Не помню точно. Мы стояли на учете в школе и в полиции. Саша и Рома не допускались до конкурсов и на полтора года вылетели из активной жизни класса. Ане приходилось возвращаться домой в семь из-за домашнего ареста, а потом родители и вовсе отправили ее подальше от нас в колледж, учиться на кондитера. Егор бегал за ней хвостиком. Шуточки Макса становились все злее. Мы задирали всех подряд, потому что не было тебя, но при этом никто новый так и не смог вписаться в нашу компанию. Ты уехала. Злиться было не на кого, мы злились на всех подряд. Он особенно. Постоянно таскал в компанию всяких девчонок, и они потом его сторонились… В общем, раз дошло до того, что Максим сломал одной из них руку. Было крупное разбирательство. А я на это не подписывался и после того случая, в ноябре девятого класса, отбился от них. Мне кажется, это слишком. Что они творят сейчас – знаю только по слухам и по рассказам его мамы. Она стала к нам часто захаживать.

Я была в шоке. О пирожке я так и не вспомнила, только сжала его так, что вся начинка вытекла на стол. Значит, вот оно как. Наша игра стала не только нашей, да и досталось не только мне.

– Кто бы знал, что пара фотографий в телефоне перевернет жизнь далеко не одного человека.

– О да. – Женя усмехнулся и подал мне салфетку. – Я совсем на тебя не злюсь. Думаю, мы сами виноваты. Шестиклассники полезли на восьмиклассников своей маленькой компанией. Ну не глупость ли? Ты тут ни при чем.

– Ты правда так думаешь?

Он кивнул, а Алёна нахмурилась. Видимо, еще не все поняла.

– А Егор? Аня? Саша? Рома? Нет?

– Глупый вопрос. Корнем всего этого считается склад. Даже если опустить факт того якобы предательства нарушения правила и всего такого, все равно именно разрушение нашего тайника сделало свое дело и запустило цепную реакцию.

А Женя ничуть не изменился. Такой же умный, с отлично подвешенным языком и явно смелый. Многие овцы боятся отделиться от стада, но он – нет.

– А ты? – Я перевела взгляд на Алену. – Где ты в этой истории?

– Я пришла в середине девятого класса, мы с Женькой сдружились и теперь не разлей вода почти два года. – Она пожала плечами так, будто это была ерунда. Хотя, может, это в моей голове все в разы усложняется.