Юлия Флёри - Цена свободы – любовь

– Как я?

– Тех, которые что в жизнь, что в войну, словно в игру играют.

– И предпочитают выигрывать. – Подсказал командир и ушёл, оставляя главу наедине со своими мыслями.

Русский настроен решительно. Слишком решительно. И эти его слова… «Я заберу её…» – они не были пустым звуком. Та самая граница, когда желание побеждает здравый смысл… она близка. Русский почти переступил её. Как бык, гонимый азартом, он сейчас бьёт копытом, втаптывая эту границу всё глубже, пытаясь сровнять её с землёй. И не отступит. Потому придётся использовать всё своё красноречие, любые блага сулить, но отдать за него девушку. Пусть как откуп. Пусть как жертву, но отдать! Ведь он глава. Он должен думать о своём народе. А пока эти русские здесь, местные не по земле – по острию лезвия ходят.

– Алия! Алия, ты где?! – Пронёсся по дому зловещий шёпот.

Прислужница стрелой ворвалась в кухню и одёрнула девушку за руку.

– Допрыгалась, змея?! Доигралась?!

Алия свободно улыбнулась и посмотрела на прислужницу свысока.

– Чего тебе? – Неторопливо проговорила, забавляясь тем, как та раскраснелась от злости и возмущения.

Чужие руки с себя резким движением сбросила, а свои скрестила на груди, принимая невозмутимый вид. Улыбаться она перестала и теперь сверлила девушку твёрдым, как сталь, и острым, как меч, взглядом.

– Что случилось? Ну! Говори!

– Тот русский, что мы видели на базаре. Он пришёл за тобой. – Выкрикнула прислужница и будто в приступе ужаса закрыла ладонями лицо.

Алия подошла к крохотному кухонному окошку и одёрнула занавеску. Отец во дворе старательно отвешивал поклоны перед сельским главой и тем самым солдатом.

Не иначе как шайтан дёрнул в тот день посмотреть на русского дважды. Алия увидела его издалека. Он шёл по площади и сканировал происходящее вокруг ненавистным взглядом. По крайней мере, так ей тогда показалось. Сильный, крепкий, высокий. Он сразу выделялся между снующими туда-сюда местными людишками. Те по большей части спешно перебегали ему дорогу, рискуя вот-вот попасть в немилость, вжимали голову в плечи, будто кто грозился снести её. А он важно ступал, расправив плечи, точно мощные крылья какого-нибудь мифического бога. Без всякого интереса ворочал головой, будто с долей презрения скользил по бесчисленным лицам, фигурам. Он считал их всех низшим сортом людей. Он поставил себя выше остальных, а они, трусливые и мелочные, не имели и мысли этому его самомнению возразить. Приклонялись, подносили дары, а сами и не умели скрыть того, что, словно под гипнозом, глазели на его оружие. На кинжал, что был спрятан в ножнах, на рукоять пистолета, что прочно засел в кобуре. А русский оружие даже не прятал. Чтобы все знали: пришёл «хозяин». Только не для неё!

Внутри, словно неминуемое извержение вулкана, зрел протест. Такой, что самой в нём захлебнуться впору, если не выплеснет, если не выльет… если не выдавит из себя, точно занозу. И она пошла. Наперекор обычаям, ему наперерез! Как шальная торопилась, не понимая, что задыхается. Только бы заставить опомниться, заставить понять, что не ему одному подчиняется этот мир! Зубы стиснула, понимая, что не успевает, едва не бегом вперёд бросилась. И смогла, успела! Главной базарной площади достигла первой.

– Алия, ты с ума сошла? Куда бежишь? За кем гонишься? – Задыхаясь, проговорила Зулейка сдавленным шёпотом. Шею поверх платка растирала, по сторонам в поисках ответа на свой вопрос оглядывалась.

– Тише ты, тише, молчи! – Шипела в ответ Алия и прислужницу раз за разом одёргивала.

Она смотрела на русского. Тот сейчас оказался метрах в десяти от них. А потом один взгляд и ровный шаг сбился. Сквозь землю Алия пожелала провалиться тогда самой себе, ведь, в голубых, словно небеса, глазах, не было ни ненависти, ни презрения. В них тогда вообще ничего не было. Умиротворяющая пустота. И видела она, осознавала, как эта его пустота из глаз уходит, как в них разгорается огонёк. Огонёк интереса, азарта… желания… Дыхание спёрло, глаза неотвратимо жгло, и сердце застучало часто-часто. Никогда прежде она не видела таких красивых мужчин. Никогда прежде она не видела тех мужчин, что так умело выставляют себя напоказ. Никогда прежде она не видела мужчин, которые порождали желание взглянуть на них дважды…

Алия не придумала ничего лучше как бежать. Сейчас, немедленно! Сбежать, скрыться, исчезнуть, точно мираж в пустыне. И только в узкой улочке вдалеке от базара смогла опомниться. Или это сделала за неё Зулейка.