Елена Левашова - Роза в пустыне

День близится к полудню. Солнце щедро рассыпает золотую крупу по морской поверхности. В глазах рябит от ослепительного свечения похожих на самоцветы солнечных искр. Я надеваю «авиаторы», водружаю на плечи рюкзак с ноутбуком и бутылкой лимонада и торопливо шагаю к небольшой крытой беседке на берегу.

Сэм плетется следом, разговаривая по телефону с клиенткой ее клуба. Саманта Невская – не только острая на язык шикарная мулатка, она владелица клуба йоги и почетный тренер.

Слушать про дзен и самадхи [1] Дзен – погружение, глубокое созерцание. Самадхи – состояние просветления. ( Прим. автора ) мне неинтересно, поэтому я ускоряю шаг и оказываюсь в беседке первой. Ставлю ноутбук на табурет, раздеваюсь, щедро обмазываю тело кремом от загара. Пока Сэм болтает по телефону, я проверяю почту.

Счастливые клиентки клиники Шестак шлют мне фото своих носов и подбородков, виртуозно исправленных с помощью моего вмешательства. Разрез глаз, губы, устранение лопоухости, второго подбородка…

Среди десятков благодарственных писем я обнаруживаю послание от незнакомого адресата. И, открыв его, теряю дар речи… Выпучив глаза, перечитываю снова и снова, боясь поверить.

– Ди, ты выглядишь как пьяная обезьяна. Это ты так от порнушки своих клиентов ошалела? Эй, Диана? – Саманта мрачнеет, мгновенно угадав мое состояние. – Что случилось? Кто-то умер? Не молчи!

– «Ваша дочь воспитывается в любящей семье. Пожалуйста, не ищите ее. Если вам небезразлична судьба девочки, прекратите вмешиваться в ее жизнь. Закон на нашей стороне», – дрогнувшим от переполняющих меня эмоций голосом читаю я. – Вот такие дела, Сэм. Арина жива, слышишь? Мне никто не верил, а моя девочка жива!

Глаза Саманты наполняются слезами. Она обнимает меня и гладит по голове. Радуется со мной, задвинув подальше шуточки и скептицизм.

– Кто это пишет, Ди? Расскажи мне, ты что-то накопала, – сбивчиво шепчет Сэм.

Барашки волн бьются о скалы и шипят словно от боли. Белой воздушной пеной покрывают мелкую прибрежную гальку и осыпают щедрой порцией соленых брызг старую лодку Петра Васильевича.

Ты не зря приснилась мне, Ариша… Черт, мне хочется плясать от нетерпения, малышка! Кончики пальцев приятно зудят от предвкушения объятий. Плевать, что ты растешь в «любящей семье» и «закон на нашей стороне». Я хочу, чтобы ты знала, кто твоя мама. Мысли путаются, слова сплетаются в какую-то нечленораздельную кашу. Сэм ждет ответа, а я мычу бессвязно и рыдаю, рыдаю…

– Белоснежка моя. Принцесса Ди. Ты у меня самая лучшая, самая сильная… Не плачь…

– Я писала во все близлежащие детские дома, Саманта. Думаю, директор учреждения проговорилась усыновителям и зачем-то дала мой электронный адрес, – отвечаю, прочистив горло. Я нервно потираю плечи, ежась, словно от холода.

Шезлонг скрипит под тяжестью тела Сэм. Она поднимается, сбрасывает сарафан и тянет меня за руку к морю.

– Пойдем купаться, Шестак. Ежу понятно, что ты не просидишь в Крыму и дня. Сейчас же начнешь шариться по приложениям и искать билеты. Я права?

– Да. Да. Да!

Я счастлива, господи! Взявшись за руки, мы бежим, утопая голыми стопами в раскаленной солнцем гальке. Я бросаюсь в морские объятия и слушаю тихий шелест волн – голоса невидимых призраков, подбадривающих меня…

Саманта слишком хорошо меня знает, чтобы ошибиться. Едва мои ступни касаются прохладной мраморной плитки прихожей, я забываю обо всем… Такая, как есть – соленая после моря, разгоряченная, в мокром купальнике, – я сажусь во главе кухонного стола и распахиваю ноутбук. Мы улетаем сегодня же, и это не обсуждается.

– Ди, ты хотя бы душ прими, солнце, – бросает Сэм, устало поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Ты же не выгоняешь меня? А, Диана? – кричит уже из комнаты.

– Ну… Мне бы хотелось, чтобы ты поддержала меня, Сэм. Сюда вернуться ты можешь в любое время! – кричу в пустоту, не отрываясь от экрана. – Я нашла билеты на ночной рейс! Ты меня слышишь, Сэм?

На секунду мне кажется, что мы с Самантой походим на истеричных сестричек из «Золушки» – Дризеллу и Анастасию. Те тоже постоянно ругались и перекрикивали друг друга.

– Ну что вы раскричались как чайки? – разводит руками Евдокия Андреевна. Женщина прихрамывает, устало поправляя неизменный белоснежный фартук. По секрету, их у нее десяток. И меняет она их каждый час.

– Я нашла усыновителей Арины, – выпаливаю, не удосужившись подготовить почву.

– Ох… – Новость лишает бабу Дуню сил. Она беспомощно оседает на кресле, морщится и прижимает руки к груди. – Дианочка, как же так?