Василий Боярков - Финал роковой проститутки

– Вы чего тут расселись?! Ну-ка быстро принимать раненую больную! На операционный стол ее – сразу же! И пошевеливайтесь!

– Да кто Вы, собственно, такой? – попробовала возразить молодая симпатичная девушка, как и заведено в больницах, одетая в слепящий белизной халат, немного укороченный и ничуть не скрывающий ее бесподобные ноги. – И почему мы Вас должны слушаться?

– Я очень не советую тебе узнавать, кто я – в действительности! – такой, – бесцеремонно ответил Корнилов, – и тем более знакомиться со мной поближе; а если вы тут еще на минуту задержитесь, то, поверьте, я создам вам такие проблемы, что вы навсегда забудете о карьере медицинских работников, да и вообще никуда более не устроитесь!

Как уже говорилось, офицер, единственное, одним своим видом внушал к себе невольное уважение и чувство, что ему непременно следует подчиняться; повинуясь сложившемуся стереотипу и сразу же прекратив дальнейшие расспросы, медики торопливо принялись исполнять непосредственные обязанности, заторопившись к подлетевшему вертолету.

Пока выгружали носилки, Эдуард Владиславович хлопотал рядом, с откровенной грубостью приговаривая:

– Аккуратнее, «олухи»! Вас что, совсем не учили, что ли, как нужно обращаться с бессознательными больными?! Нежнее все нужно делать, и деликатнее!..

Далее, он проследовал вплоть до операционной, где его остановил не менее строгий нейрохирург – именно он и собирался проводить спасение жизни раненой девушки; на его «бейджике» значилось: «Винкерт Бронислав Сергеевич». Пожилой уже мужчина, имевший рост чуть выше среднего, серыми и уверенными глазами он стойко выдержал грозный взгляд высокопоставленного начальника, неотступно сопровождавшего пострадавшую; было очевидно, что ему уже не раз приходилось сталкиваться с негативным и отрицательным обращением, а значит, он совершенно точно знал, как следует поступать в столь исключительных случаях; его серьезное вытянутое лицо, украшенное на смуглых щеках продолговатыми углубленьями, ничуть не в меньшей мере свидетельствовало, что он вряд ли соберется уступить кому бы то ни было. Будто бы подтверждая перечисленные характеристики, он спокойным, но, в то же время, и твердым голосом произнес:

– Гражданин, Вам придется подождать в коридоре.

– Нет, – гневно возразил Корнилов, – я генерал ФСБ! Моё положение, сами понимаете, дает огромные полномочия, а следовательно, я – хотите вы этого или нет? – буду присутствовать при проведении операции!

– Только в том исключительном случае, – настаивал Винкерт, – если Вы перешагнете через мой охладевший труп; но тогда Вам самому придется заниматься умирающей пострадавшей.

– Да-а?.. – почти «сдаваясь», произнес высокопоставленный офицер значительно более уравновешенным тоном. – Но я хочу присутствовать и всё видеть лично.

– Извините, но не положено, у нас тоже есть строгие правила и писанные инструкции; скажу больше, пререкаясь, мы теряем драгоценные минуты, от которых, кстати, может напрямую зависеть жизнь доставленной пациентки, – произнес в заключении опытный доктор и, захлопнув перед «крутым чиновником» двери операционного отделения, отправился на рабочее место.

* * *

В то же самое время, пока происходила напряженная транспортировка несостоявшейся «миссис Корниловой», двое охранников начинали оперативные действия, направленные на розыск подлых и вероломных преступников. Здесь нужно немного остановиться на их личностных качествах… Первый, что имел внешнее сходство с прославленным терминатором, носил имя Рыкова Григория Михайловича; имея квадратное лицо и мощную фигуру, он обладал большими глазами, светлыми и серо-зелеными, излучавшими взгляд, что называется, не до конца еще полностью лишенный рассудка; его огромная голова, остриженная коротко, «под ежик», была похожа на переросший и вот-вот готовый лопнуть кочан капусты; одежда словно бы сама за себя говорила о том, что «перед тобой» находится чей-то телохранитель, и включала в себя черный пиджак, такие же в точности брюки и, как водится, красный (но больше оранжевый) галстук; заканчивался образ мужчины неброским плащом, однотонным основному одеянию и опускавшимся чуть ниже колена. Второй, по имени Громов Михаил Петрович, внешне мало чем отличался, разве что был чуть крупнее напарника и выделялся просто огромной физической силой, да такой, что его без зазрения совести можно было назвать человеком-горой (таким он казался непобедимым и неприступным); однако, одаряя мощью, «Бог совсем лишил» его разума, что отчетливо прослеживалось в сереньких «поросячьих» глазках, выражавших если и не полное, то близкое к такому определению отсутствие логического мышления; круглое бесстрастное лицо, сверху имевшее наголо обритую голову, к которой прижимались небольшие торчавшие ушки, дополняло сходство с так называемой «бездумной торпедой» (человеком, лишенным собственной воли и привыкшим выполнять приказы, какими бы безрассудными они не казались и как бы трудно не приходилось, мало задумываясь о грядущих последствиях). Итак, именно подобные телохранители и были у Вернер Екатерины; разумеется, мало бы кому пришла в голову мысль пытаться вступить с ними в открытое противоборство (в подобных ситуациях на смену силе, всегда приходит хитрость, что и продемонстрировал Глеб Туркаев, недавно освободившийся из мест тюремного заключения); однако они-то как раз таки и не знали, кто же в действительности причастен к нападению на их очаровательную хозяйку, тем не менее, как бы там не говорилось, поставленную генералом задачу выполнить были обязаны и хоть как-то тем самым искупить непростительную небрежность, допущенную при охране «драгоценнейшей» жизни, вверенной под их неусыпное попечение.