Анна Шварц - Ненавижу тебя

Громкий щелчок – будто выстрел в сердце. Кажется, оно остановилось на секунду. От бешеного облегчения.

Быстро бегу к лифту, потому что кто-нибудь может сейчас зайти в подъезд и впустить этого урода. Боже, как он меня достал.

Когда двери лифта закрываются, слышу яростный удар по двери. Закрываю глаза и прислоняюсь лбом к стене лифта, стараясь сдержать слезы.

Да какая у меня может быть нормальная жизнь после этого? Я в вечном напряжении со времен развода. Вечная мука ожидания – когда в следующий раз он подкараулит меня, когда снова попытается просочиться в квартиру, чтобы возлечь там на диван и остаться навсегда…

Больше всего я боялась гулять с Соней. Всегда выбирала время, когда мамочки выходили со своими детьми, потому что этот урод может пойти на все – и даже попытаться украсть ребенка ради мести и чтобы меня вернуть. Прецеденты уже были.

Конечно, суд определил место жительства Сони со мной, но все равно – что я смогу сделать? Ему всегда было на Соню плевать. Даже один день, который Соня проведет с ним будет для меня подобен какому-то кошмару. Он даже не подумает ее покормить, или переодеть и просто сплавит своей матери, для которой моя дочь – нагулянная мерзость, как она пыталась убеждать в этом своего сыночка.

А если несколько дней…

Двери лифта разъезжаются, и я выхожу на площадку. Открываю дверь ключом, толкаю ее и едва не бью испуганную маму. Быстренько захожу, замыкаюсь на внутренний замок и поворачиваюсь к ней.

– Что такое? Как Соня? – шепчу я.

– Спит уже, – машет рукой мама. Она бледная и глаза огромные, как блюдца, – слушай, твой козел мне названивал все. Хотел к Соне приехать.

– Я встретила его у подъезда, – киваю я, разуваясь.

– Офигеть, – мама всплескивает руками, – он все это время караулил? Кошмар.

– Да…

Она качает головой, а я прохожу сначала в ванную, мою там руки, и потом иду в детскую. Маленький ночник тускло светится в темноте, и я вижу умиротворенное лицо малышки. Щечки красные – мама опять пыталась дать что-то из запрещенных продуктов, или просто забыла об аллергии.

Подхожу ближе, сажусь рядом с кроваткой на корточки и глажу девочку по мягким волосам. Соня тихо вздыхает во сне.

– Я сделаю все, чтобы ты была счастливой, малыш, – шепчу я еженочную мантру и тянусь к ней, целуя в носик. Кладу голову рядом на постель и закрываю глаза, продолжая гладить дочку.

Сон внезапно застает меня в таком положении и я вырубаюсь.

(Элиас)

Пьяное тело младшей сестренки все никак не хочет держаться на ногах, пока я пытаюсь вытащить ее из машины и завести во двор – оно все время норовит грохнуться лицом прямо в асфальт.

Блин, я ей точно когда-нибудь всеку. Запас безусловной братской любви уже кончается.

В конце концов закидываю ее на плечо, нормально открываю дверь дома и бросаю Ксюшу на диван в гостевой комнате.

– Пшел вон, – бормочет сестра. У меня от удивления лезут брови на лоб, – не трогай меня… скотина… бородатая…

И нога смешно дрыгается при этом. Надо будет у нее поинтересоваться – какая там бородатая скотина к ней пристает.

Вся одежда пропиталась сестричкиными резкими духами, от которых меня просто выворачивает. Я стягиваю футболку по дороге в ванну и закидываю ее в стиральную машину. Телефон в джинсах внезапно настойчиво и долго вибрирует, несмотря на мои попытки проигнорировать его в который раз. Я достаю смартфон , смотрю на экран и вздыхаю. Дарья.

– Нда? – принимаю вызов и слышу веселый голосок в трубке:

– Эли, а ты где? Не могу тебя найти вообще!

– Если ты ищешь в ресторане – то меня там уже нет. Я дома.

– О-оу. Котик решил спрятаться в своей уютной коробочке? – хихикает девушка, – может, твоя кошечка приедет к тебе сегодня и помнет коготками что-нибудь?

Я мрачно смотрю в зеркало напротив.

– Слушай, нет. Не сегодня.

«Может, вообще никогда». Мне не хочется обижать Дашу, однако, в очередной раз я чувствую, что даже наши свободные отношения начинают меня напрягать. Я терпеть не могу, когда дело доходит до разрыва, и мне приходиться объяснять его причину. Сложно сказать «ничего такого, ты замечательная, но меня бесит время, которое мы проводим вместе все чаще, твои участившиеся звонки и настойчивость».

Все-таки, где-то действительно человек не меняется. Как я был интровертом – так и остался. Хотя, меня все равно несколько пугала перспектива остаться однажды в одиночестве в этом огромном доме. Наверное, это чумовое ощущение, когда рядом с тобой близкие люди, но почему-то еще никто не вызвал во мне желание просыпаться с утра вместе каждый божий день.