Янина Хмель - Виктория

– Вот как ты заговорила…

– Что ты хочешь? Насладиться тем, как мне плохо, а потом сказать своё коронное «я же говорил»?

– Я когда-нибудь наслаждался тем, как тебе плохо?

– Тебе виднее, Глеб. – Устало пожала плечами я и закрыла кассу.

– Ты сама создаёшь себе проблемы.

– Так мне стоит от себя избавиться? – Вспылила я. Ключи от бара пролетели по всей барной стойке.

Глеб поймал их.

– Боже мой, Глеб! Кто ты мне теперь, чтобы опекать? Чтобы знать, что мне лучше. Чтобы упрекать. Иди домой, тебя заждалась Маринка…

– Она уехала.

– Славно. – Фыркнула в ответ я. Как кошка, которую разбудили и пытаются погладить.

– Она готовится к свадьбе.

Я замерла. Даже не смогла поднять на него глаза. Так и смотрела на свои туфли.

– Я пришёл отдать тебе приглашение на свадьбу…

– В качестве кого, Глеб? Твоей начальницы? Или бывшей подружки? – Я злилась. На себя. За то, что сейчас мои эмоции были сильнее меня. Хорошо, что я уже погасила свет в кафе, и мы стояли в темноте. И он не видел моих слёз.

– Не плачь…

Или видел.

– Иди ко мне.

Я оставалась на месте, как будто вросла в пол.

– Вика… Скажи, что не хочешь этой свадьбы. И её не будет…

Я прильнула к груди, обнимая его за талию:

– Будет, Глеб. Будет.

– Почему ты злишься?

– Потому что… – Правда, почему я злюсь? – Не знаю.

– Помнишь, мы договорились остаться друзьями, если у нас не получится быть парой?

Он всё ещё обнимал меня.

– Кажется, это было так давно. – В самом начале наших отношений.

– Давай не нарушать эту договорённость.

– А кто нарушает?

– Почему ты плачешь, Вика?

– Я бы не вышла за тебя, если бы ты вот так вот обнимал другую, тем более свою бывшую, накануне нашей свадьбы. – Перевела тему я. Это я умею.

– Ты бы никогда не вышла. За меня. Или ещё за кого-то. Ты не хотела быть чьей-то женой.

Я ничего не отвечала ему. Молча глотала слёзы.

– Почему ты плачешь? – Глеб повторил свой вопрос.

Почему я плачу?..

Под утро я проснулась в оцепенении. Во сне моё кремовое платье – моя мечта – горело на мне. А все гости стояли вокруг и смеялись. Никто не тушил. Все только подливали масла в огонь вокруг меня…

Я проснулась, а тело ещё помнило огонь на себе. Только после прохладного душа мне удалось прийти в себя.

Нет, я никогда не лукавила, когда говорила, что не хочу замуж. Я готова жить с человеком, с которым мне уютно. Готова любить его. Делать ему массаж и кофе – это то немногое, на что я способна. Как я уже говорила, гладить рубашки я не умею. И ни разу в жизни не сварила борщ. Чем я могу покрыть это? Наверное, искренностью. Я буду искренне любить. Искренне злиться. И искренне скандалить.

Только кому нужна эта искренность?.. Всем подавай тихую послушную домохозяйку. А я карьерист. И я люблю то, что я делаю.

Мне 29 . И мне не страшно, что у меня нет ребёнка. И даже нет того, от кого я хотела бы этого ребёнка. Где-то в момент создания из меня женщины была допущена ошибка: ингредиент материнства и желания выйти замуж был добавлен по минимуму. И, если уж я искренна, то буду искренна до конца, – я не чувствую себя несчастной. Мне не хватает только любви. Чтобы любили меня.

Всегда любила я. То нежно. То страстно. То чувственно. То ревностно. То долго. То мимолётно. Всегда отдавала часть себя. Кому-то больше, кому-то меньше. И никогда не задавалась вопросом – а любят ли меня? Мне казалось, было достаточно того, что любила я. Только время тикает – тик-так – и я понимаю, что именно этого «любят меня» мне и не хватает. Чтобы любили меня так же, как любила я…

Перед открытием книжного бара я снова забежала к Ольге Александровне. В этот раз за советом.

– Я не знала… – Не лгала она, когда я сообщила ей новость.

– Будем шить ещё одно платье? – За глупой улыбкой я скрывала боль и разочарование.

– И ты пойдёшь?! – Удивлённо смотрела на меня она, будто я сообщила ей о своём намерении ограбить банк.

– А вы бы пошли? – Я уставилась в свою чашку с холодным кофе.

– Только для того, чтобы испортить эту свадьбу! – Выпалила она.

– Тёть Оль… – Теперь я удивлённо смотрела на неё.

И мы обе рассмеялись.

– Ирония судьбы, – устало заметила я.

– И не говори ты! – Ольга Александровна поставила свою чашку с кофе на столик. – Перекур?

Мы вышли на балкон. Закурили одновременно и также одновременно выпустили первый дым.

– Мне иногда так больно и грустно, что я не познакомилась с Викулей… Я не имею права говорить такое вам – матери, потерявшей дочь.