Антон Леонтьев - Фиалок в Ницце больше нет

– А ведь это твоя страховка и твое будущее, – произнес он наконец, ставя их на пол. – Они стоят чертову уйму денег!

Саша смутилась, потому что никогда не относилась к экспонатам коллекции дедушки с такой точки зрения.

Впрочем, от коллекции остались только два этих шедевра: русского и испанского гениев живописи.

Натягивая на них цветастые наволочки, она заявила:

– Ну, это воспоминание о дедушке и о его семье, и продавать я их точно не собираюсь!

А жаль! Внучка академика умела быть, оказывается, крайне упрямой. Картины, в особенности Пикассо, тянули на солидную сумму, и все это принадлежало вот этой студенточке-сиротке.

Федор подумал, что женитьба на внучке академика все еще вполне актуальна . И если он сделает ей предложение…

Только делать его он, конечно же, не намеревался. Потому что это всего лишь остатки былой роскоши.

Той самой, которую просто взяли и изъяли.

А если изъяли две сотни картин, из которых только семь, и то завалященьких, его, то можно забрать и эти две , не так ли?

Но человек он был добрый и щедрый. Пусть остаются девчонке, у нее и так стресс и сплошные огорчения – и дедушку прихыкнули, и все его наследство утащили.

Но зато квартира в доме на Карповке осталась, а это вам не хухры-мухры ! И еще вот эта родительская, на Васильевским острове.

Плюс опять же Репин и Пикассо.

Лепота!

Саша была Федору крайне благодарна. Кто, если бы не он, поддержал ее в тот трудный час?

После того как они нашли убитого дедушку, ей требовалось твердое мужское плечо, и он его подставил.

Правда, потом она быстро оказалась с Федором в постели, однако ведь она и сама этого хотела.

Причем очень.

Секс с любимым человеком – что может быть лучше?

Она ничуть не раскаивалась, что позволила ему увидеть Репина и Пикассо: никому другому не показала бы, а вот ему – с удовольствием.

Не только не раскаивалась, а была очень этому рада и даже гордилась.

Потому что Федор был единственным, кто у нее оставался.

Ну да, имелась еще мамина бабушка в Москве, но старушка уже давно впала в маразм и тоже дышала на ладан.

И ни теток, ни дядек, ни двоюродных или троюродных братьев или сестер у Саши попросту не имелось.

Зато был любимый молодой человек, которому она показала самое сокровенное.

И с которым занималась – нет, не сексом: любовью.

Трахаться с внучкой академика, теперь уже покойного, было делом, конечно, приятным, но следовало рано или поздно из ее квартиры убраться. Федору не терпелось узнать от бати, как все прошло, да и он что, личный сексуальный раб внучки академика?

Поэтому, сославшись на то, что ему надо еще навестить больную бабулю (пропади она пропадом, эта старая алкашка!), он наконец-то расстался с девчонкой. У той даже слезы в глазах стояли, и она все спрашивала, когда они снова увидятся.

Вообще-то снова видеться было с точки здравого смысла не то чтобы очень и нужно: картины они похитили, внучку академика он напоследок со смаком трахнул, причем даже не раз и не два.

Но пропадать так внезапно было опять же подозрительно. Да и у девчонки, помимо двух квартир, оставались еще и те картины.

Так что было чем поживиться.

– Ты ведь пока что здесь жить будешь? – спросил Федор, стоя в двери и целуя напоследок голую внучку академика. – Я тебе позвоню!

Он ей позвонит! А что, если нет? Нет, такой, как Федор, никогда не подводит: в этом Саша не сомневалась.

Оставшись одна-одинешенька в квартире родителей, она, натянув мамин халат, отправилась на кухню пить чай.

И что ей теперь делать?

Наверное, надо заниматься организацией похорон дедушки, только вот что и как предпринимать, она понятия не имела.

Поскольку родители хоть у нее и пропали, но похорон никаких не было: тела-то остались на Памире, потому что горы не вернули мертвецов.

Только сейчас, попивая чай, Саша вдруг с ужасом осознала всю постигшую ее трагедию: дедушки больше с ней не было.

Она долго плакала и так хотела, чтобы Федор остался с ней, но у него были дела, у него имелась, в конце концов, больная бабушка.

Не мог же он все время находиться только с ней, Сашей Каблуковой.

А почему, собственно, не мог? Наверняка из него получится великолепный муж!

И о чем она только думает!

Саша позвонила в деканат – тот самый, которым некогда заведовал дедушка. Там уже обо всем знали, и ее тотчас соединили с новым деканом, учеником дедушки, тем самым, который, по мнению старика, его в итоге и подсидел, спихнув с начальственного кресла и заняв его место.