Антон Леонтьев - Фиалок в Ницце больше нет

Ну или даже с Нового года.

Бабушка у него была еще той алкашкой и асоциальным элементом, и навещать ее Федор уж точно не намеревался. А про гибель родителей ляпнул, чтобы внучка академика еще больше к нему прониклась чувствами – ее же собственные загнулись на Памире.

– Жаль, что в этот раз познакомиться с твоей бабушкой не получится, – вздохнула внучка академика. – Она наверняка у тебя выдающийся и крайне интересный человек – как и ты сам, Федя!

Она назвала его Федей? Ну да, назвала!

Ее Федя.

Глаза молодого человека сверкнули.

– Ну да, крайне интересный, ты в этом права. Я тебя познакомлю, но только не в этот раз. Бабушка не любит, когда… когда в гости приходят без предупреждения! Ну и сегодня она принимает своих закадычных фронтовых подруг, им лучше не мешать, они предаются воспоминаниям…

Хоть удалось с грехом пополам отделаться от навязчивой идеи посетить его бабку. Ну да, фронтовых подруг она принимала, куда там! Бабуля там вторую бутылку водяры на грудь принимала, вот чем она была занята!

Но он хоть горячим чаем согрелся.

Был темный поздний вечер, когда Федор доставил внучку академика к дому на Карповке. Та все еще бережно прижимала к груди белую розу, правда, уже несколько поникшую и смятую.

– Ты ведь выпьешь чаю? – спросила она с робкой надеждой.

Гонять чаи Федор не намеревался, хотя подняться и заглянуть в сортир в квартире академика он бы не отказался.

Правда, не стоило ему находиться рядом с внучкой академика, когда она окажется в пустых и голых комнатах, где нет ни одной картины: там будет уже не до сортира.

Поэтому пришло самое время обжиматься, целоваться и прощаться: пусть с ментами якшается сама.

– Ну, мне еще к бабушке забежать необходимо, – заявил Федор. – Думаю, ее фронтовые подруги уже ушли. Помочь надо старушке, она уже сдает. Ты ведь не обидишься, если я на чай поднимусь в другой раз?

Саша еле сдержала вздох разочарования, но, конечно же, не возражала, раз Федору требовалось навестить его бабушку: старушку он наверняка любил, раз так часто говорил о ней.

– Ты точно не сможешь? – ее голос предательски дрогнул. – Хотя бы на десять минут… На пять ?

Вышедшая из подъезда рыжеволосая соседка, четвертая супруга и вдова известного советского литературного критика, ведя на поводке добродушную колли, произнесла, обращаясь к Саше:

– С вашим переездом ведь все в порядке? Выяснили, что к чему?

Не понимая, что она имеет в виду, Саша произнесла:

– С переездом?

Соседка кивнула:

– Ну да, вам ведь полдня мебель доставляли и забирали. Наверняка себе новый гарнитур купили, ведь так? Илья Ильич будет точно доволен!

Уверенная, что соседка что-то путает, Саша заявила:

– Дедушка в больнице, вы разве не знали?

Соседка, поправляя ошейник своей колли, ответила:

– Ну да, я и не знала, но он мне сам сказал, когда я его сегодня около дома встретила. Он как раз пытался выяснить что-то у грузчиков и был в крайнем возбуждении. Поэтому и спрашиваю: у вас все с новой мебелью в порядке или при доставке напутали чего? Может, не тот заказ привезли?

Слова этой рыжей тетки с вертлявой собакой Федору крайне не понравились. Как это дед, который должен был еще две, а то и все три недели лежать в своем НИИ, вдруг тут оказался?

Вряд ли его досрочно выписали, объяснение появлению старче около дома на Карповке могло быть одно: больной академик, воспользовавшись тем, что был праздник и врачи наверняка тоже несколько потеряли бдительность, самовольно покинул палату и поперся домой.

Ну да, старый хрыч все из-за картин переживал – и пожаловал в самый ответственный момент, когда эти картины выносили и грузили в фургон с надписью «Доставка мебели».

Черт, черт, черт , неужели все пошло наперекосяк?

Судя по тому, что никаких милицейских машин около дома видно не было, завершилось все благополучно. Только вот что стало со старче – его что, по пути на склад за городом завезли обратно в Джанелидзе?

Сама не своя, Саша никак не могла поверить, что дедушка сбежал из больницы. Но ведь другого объяснения быть попросту не могло: дотошная соседка точно не ошибалась и не сомневалась, что видела Илью Ильича и говорила с ним несколько часов назад у подъезда.

И о каком это переезде речь?

– Неужели дедушка сам себя выписал? – произнесла Саша в ужасе, понимая: если так, то он сейчас уже дома, а ведь там такой кавардак!

Взяв Федора за руку, она произнесла: