Ната Астрович - Факел Геро. Часть вторая

Рассердился господин всего один раз, когда она разбила очень дорогую и редкую вазу из цветного египетского стекла. Но гнев его был вызван не потерей драгоценной вещицы, а тем, что она принялась собирать осколки голыми руками и сильно поранилась.

Хиона взглянула на свои руки – шрамов от порезов не осталось, не осталось шрамов и на сердце от действий жестоких, грубых людей, что повстречались на её пути до попадания в Тритейлион. Как тёплая ласковая волна, набегая на берег, напитывает влагой песок и очищает его от ненужного сора, так омыли и напитали её душу своей любовью госпожа Федра и господин Идоменей. И сегодня Хиона едва ли могла вспомнить о своём похитителе или о скифе Кадуе, об Агаре, предавшем её, или о рыжем перекупщике рабов, о жестокой хозяйке школы гетер или её недружелюбных воспитанницах. Давно позабыт синеглазый Пелей, и даже Тавриск, её товарищ по детским играм, став матросом на одном из кораблей господина Идоменея, почти исчез из её воспоминаний. Иногда, во сне, видела она запорошённое снегом селище в дремучем лесу, но даже это видение из прошлого не мучило её днём, не вызывало слёз и душевных терзаний. Слишком длинный путь прошла она от опушки дикого леса до сегодняшнего дня. И длина этого пути измеряется не столько расстоянием и годами, сколько эллинскими традициями и культурой, с которыми ей удалось соприкоснуться благодаря господину Идоменею, научившему её читать и писать.

Лишь однажды при упоминании о родном доме она расплакалась так, что господину Идоменею пришлось долго её утешать. Он объяснял как пользоваться картой, и, указав на рисунок, обозначавший на пергаменте* лес, сказал, что, должно быть, где-то здесь находится её селище. Она, маленькая наивная девочка, надеялась увидеть на рисунке знакомые очертания землянки и, ничего не найдя, очень расстроилась.

Хиона закусила губу, чтобы не рассмеяться. Какой невеждой она раньше была! Когда-то, стремясь завоевать симпатию господина, она читала всё подряд, не всегда вникая в смысл прочитанного. Не сразу пришло осознание, что учёба сама по себе увлекательное занятие. Это как вступить в незнакомый тёмный лес, в который со временем становится понятным и привычным.

Но сейчас всё по-другому!

Перед отъездом господин Идоменей наказал ей изучить трактат о небесных светилах некого Анаксимена*, мудреца из Милета*, и составить своё мнение о нем. Но сегодня она пришла сюда не за трактатом. Госпожа поручила ей хорошенько проветрить господские покои, переживая, что за время холодного, дождливого лета помещение андрона отсыреет и в нём заведётся плесень.

Пока в господских покоях гулял ветер, Хиона взяла метёлку из лёгких птичьих перьев и принялась осторожно обмахивать ею мелкие вещицы, что занимали несколько полок у стены. Походя она открывала крышки ларей и сундуков и ощупывала лежащие в них вещи, не влажные ли они. Девушка скинула сандалии ещё у порога, и теперь, босая, легко кружилась и пританцовывала, высоко поднимаясь на пальцах ног. Тонкая ткань хитона то раздувалась от её движений, то плотно закручивалась вокруг тела. Волосы распушились, несколько прядей упали на лицо, и Хиона встряхнула головой, чтобы откинуть их назад. Её причёска снова стала короткой в угоду господину, который однажды сказал, что соскучился по её детским кудряшкам. В этот же день она без жалости остригла косу, что успела отрастить за время жизни в Тритейлионе.

– Хиона! – голос Агафокла прозвучал совсем близко.

От неожиданности рабыня остановилась, не закончив танцевальный поворот. Она замерла на месте и попыталась определить, откуда исходит зов. Отсутствие обуви помогло ей двигаться бесшумно. Хиона отбежала к стене и, присев, спряталась за большим ларём. Девушка слышала, как Агафокл ходил вокруг андрона, но внутрь, к её огромному облегчению, так и не вошёл. Даже отсутствуя, господин Идоменей сохранял неприкосновенность своего жилища.

2.

Много чего узнал Зел о молоденькой рабыне с тех пор как приехал. В посёлке о ней говорили с восхищением: красива и бела, словно нимфа; с добрым, нежным сердцем; во время праздников и гуляний опекает поселковых детишек, чтобы они не пугались рёва жертвенных животных и женских криков; почти каждую декаду* в сопровождении ещё двух рабынь из гинекея приходит в посёлок с большими корзинами подарков, чтобы поздравить родильниц и новорождённых; со всеми всегда приветлива и любезна; записывает острой палочкой в табличку просьбы женщин и передаёт их хозяйке поместья, ни про кого ни разу не забыла…