Олег Фурашов - Хирурги человеческих душ (роман-трилогия). Книга первая. Человек может всё!

В половине восьмого Алексей подъехал к месту работы. Несмотря на неурочный час, Платунова-младшая уже сидела на лавочке близ опорного пункта охраны правопорядка, соседствовавшего с прокуратурой. Поздоровавшись с ней, Подлужный сказал:

– Вы посидите пока. Я приготовлюсь, и вас позову.

– Я посижу, посижу, – поспешно заверила его та.

Следователь отпер двери учреждения, отключил сработавшую охранную сигнализацию, прошёл в приёмную, откуда позвонил на пульт охраны. Представился и назвал пароль. Выполнив необходимые процедуры, он пригласил девушку в свой кабинет.

– Что нового, Регина? – обнадёженно обратился он к ней, едва она присела на стул.

– Я вчера весь день и сегодня всё утро думала про ваши примеры…И всё поняла, – с затаённой гордостью произнесла девушка, отчего у непосвящённого могло сложиться впечатление, что речь пойдёт не о неких скверных вещах, а о победе пианистки на международном конкурсе имени Чайковского.

– Ну-ка, ну-ка…Регина, я – весь внимание, – подвинулся к столу Алексей, готовый делать пометки.

– Когда ночью этот…водил меня в туалет…

– Давай-ка, до выяснения личности и для удобства, придумаем ему кличку, – предложил следователь. – Что тебе больше всего в нём запомнилось?

– Запомнилось? Эта-а…, – порозовела Регина. – Руки везде совал…

– Ну вот! Станем условно называть его…Рукоблуд.

– Ка-ак?

– Рукоблуд.

– Ага. Поняла. Ночью этот…Рукоблуд отвёл меня в туалет. В нём есть как бы прихожая и кабинка. Всего одна кабинка. В туалете чисто, пол и стенки отделаны плиткой. Около умывальника висят два чистых полотенца. Над ними – красивое овальное зеркало в пластмассовой красной рамке. Там есть окно с решёткой. У окна стоят два стула, столик, а на столике – пепельница. А утром, когда я призналась офицеру кто такая, то снова захотела…по-маленькому. Туда меня водила эта…милиционерша. Она меня отвела в другой туалет. Он рядом с тем, с первым. Второй туалет с двумя кабинками. Он меньше первого. Там грязно. В нём пол бетонированный. Стенки крашеные: синие внизу и белёные вверху. Никаких полотенцев нет, а кран с холодной водой течёт. Да!…Первый туалет закрывается на ключ. И в него других пьяных при мне не водили. А второй не запирается снаружи.

– Умничка! – щедро одарил похвалой Подлужный зардевшуюся горемыку.

– И ещё, – потупилась девушка. – Когда Руко…Рукоблуд со мной делал…ну…это, то снимал с руки часы. Наверное, чтобы не царапались или не мешались. Точно не знаю. И положил их на столик. Часы у него такие красивые, большие, на браслете. Серебристые. И когда он делал…это, то я руками ухватилась за столик, чтоб не упасть. А часы на боку стояли. И на крышке у них написано: «Дембель. 1975 – 1977». А остальное так, как я вам вчера говорила.

– Здорово! – сжав правую руку в кулак, поднял большой палец руки кверху следователь. – Убедилась сама: стоит пораскинуть мозгами – и воз почти на горе. Что на горе, я, небось, перебрал. До вершины – ой-ёй-ёй. И тем не менее, и тем не менее…Сейчас я твои показания запротоколирую. И наша дальнейшая программа. После допроса съездишь со своей мамой в амбулаторию живых лиц. Амбулатория – около Центрального колхозного рынка, напротив автовокзала. Захвати паспорт. Постановление на тебя уже там. У экспертов. Дальше. В четырнадцать ноль-ноль – к вытрезвителю. Одна. Без мамы. Я буду там. Произведём осмотр. Настраивайся. И помни: не теряться и смотреть на меня.

2

Отпустив Платунову, следователь уведомил Двигубского о возбуждении уголовного дела по её заявлению. Начальнику отдела внутренних дел Буйнову о принятом решении Подлужный сообщил очно. По-военному рослый, предпенсионного возраста полковник от переживаний не полез на стенку, не застрелился и не загрыз живьём глашатая печальной вести. Он оседлал своё кресло и принялся вращаться в нём, как маленький в карусели.

– Яков Иосифович в курсе? – собравшись с мыслями, прекратил странные манёвры руководитель районной милиции.

– Обижаете, Леонид Леонидович, – подчеркнул весомость и авторитетность принятого решения следователь прокуратуры. – О возбуждении так называемых актуальных дел руководство ставим в известность в обязательном порядке.

– На милицейском горбу замыслил в райские кущи въехать, Алексей Николаевич? – «спустил собаку внутренней истерии» Буйнов.

– Я сейчас как раз в них и собираюсь въехать, – наполовину пропустил резкость мимо ушей Алексей. – То бишь, прибыл для осмотра места происшествия. То бишь, вытрезвителя.