Татьяна Герцик - Роман в утешение. Книга первая

Георгий стоял вполоборота ко мне и с заметным лишь мне неодобрением искоса за мной наблюдал. По его чуть нахмуренным бровям я ясно читала упрек в непростительном легкомыслии. Это было немного обидно, но всё же отчасти соответствовало истине – сегодня я и впрямь вела себя несколько бесшабашно. Во всяком случае, Борис, рассказавший мне полуприличный анекдот и с удовольствием слушавший переливы моего мелодичного смеха, думал именно так. Возможно, он даже решил, что, не будь рядом со мной мужа, он мог бы позволить себе куда большее, но ошибался. Наедине я с ним и разговаривать бы не стала. И не только с ним – ни с кем.

Я со своей стороны тоже могла бы предъявить мужу кой-какие претензии – до сего момента он совершенно не обращал на меня внимания, увлекшись беседой со своим замом, чопорным и нудным Павлом Ивановичем Минским, бросив меня одну-одинешеньку посредине зала, что было по меньшей мере неприлично.

Борис, заметивший мою неприкаянность, принес мне фужер с шампанским, и мы, присев на длинный низкий диван у стены, непринужденно болтали и смеялись. На первый взгляд нас можно было принять за давних знакомцев, но познакомились мы только сегодня на очередной институтской тусовке.

Мне ее, как жене генерального директора, избежать было совершенно невозможно, хотя я и не любила появляться среди коллег мужа. Может быть потому, что на меня тут же устремлялись десятки изучающих женских взглядов, в которых я читала одно: и что Георгий Александрович в ней нашел?

Вопрос для меня был довольно болезненным, и я всеми силами старалась его избегать. Вот поэтому, встретив сочувствующий взгляд, я не удержалась и откликнулась на теплоту, которую он излучал. Но Борис совершенно неверно истолковал мою к нему симпатию. Указав бровями на коридор, он интимно предложил:

– Может быть, нам стоит выйти, чтобы не раздражать босса?

Кокетливо дернув плечиком, я возразила:

– А вы не боитесь, что после подобного со мной рандеву вам здесь больше уже не работать?

Он удивился.

– Неужели Георгий Александрович столь ревнив? Что-то не верится, если честно.

В моей душе всё сжалось, но внешне моя боль никак не проявилась. Я не люблю демонстрировать свои чувства кому бы то ни было. Поэтому легкомысленно ответила:

– Не знаю, мне его ревность вызывать еще не доводилось.

Закинув свою руку на спинку дивана так, что его длинные сильные пальцы касались моих оголенных плеч, Борис приглушенно предложил:

– Может быть, попробуете? Я его гнева не боюсь.

Снова негромко рассмеявшись, я откинула голову назад, стараясь выглядеть этакой светской львицей, которой всё нипочем. Но ответила осмотрительно:

– Извините, но я и пробовать не стану. Слишком дорожу своим местом, знаете ли.

Эта глуповатая двусмысленная фраза его несколько озадачила, и он пропустил момент, когда меня сердитым кивком головы подозвал к себе Георгий. Это было не слишком любезно, но я, как вышколенная собачонка, тотчас примчалась на зов хозяина. Встав рядом с ним, вопросительно посмотрела на его бесстрастное лицо. По-хозяйски взяв меня под руку, он продолжил разговор с Минским.

– Конечно, моя жена очень похожа на мотылька, но она прекрасно знает, что огонь жжется, и никогда не станет подвергать риску опалить свои прелестные крылышки. – И с лукавой искоркой в глазах повернулся ко мне: – Не так ли, дорогая?

Это было уже не смешно, а унизительно, но я и бровью не повела. Раз уж меня здесь считают безмозглой бабочкой, то я вполне могу соответствовать этому мнению на все сто процентов.

С чуть заметным вызовом хихикнув, подтвердила:

– Всенепременно, дорогой! – при этом и невооруженным взглядом было видно, что такая пустышка, как я, не в состоянии даже понять, о чем идет речь.

Минский с плохо скрытым брезгливым презрением поклонился и ушел, считая унизительным даже стоять рядом со мной, недостойной.

Георгий сильно сжал мне руку и как-то чересчур спокойно поинтересовался:

– Ты что, выпила сегодня лишнее?

Пару бокалов шампанского вряд ли можно было назвать лишним, поэтому я откровенно ответила:

– Нет, конечно. С чего ты взял? – возможно, в моем голосе проскочили возмущенные нотки, потому что Георгий как-то странно на меня посмотрел.

Успокаивающе похлопав меня по ладони, он, не выпуская моей руки, пошел дальше, перебрасываясь с коллегами ничего не значащими фразами о погоде, плане и правительственном заказе, полученном на днях.