Олег Фурашов - Хирурги человеческих душ (роман-трилогия). Книга первая. Человек может всё!

– Так-так, – кивнул ей Подлужный, подавая тем самым знак, что он внимает неотрывно.

– Ночью проснулась, – приободрилась Платунова-младшая. – Захотела в туалет. Так…, по маленькому. Я побарабанила в двери, а женщины-то той нету. Там в дверях есть маленькое открывающееся окошечко, туда мужик какой-то сунулся и спрашивает: «Чего?». Я забоялась – и прыг в кровать. Полежала. А в туалет пуще прижало. К дверям. Стучуся. Опять тот мужик: «Чего надо?». И уж на третий раз я говорю: «Чего надо, чего надо…В туалет хочу». Мужик меня в туалет и повёл. Он в форме был: в милицейских брюках и рубашке с погонами. На погонах жёлтые…Нет, золотистые блестящие полоски. Ну, пошли. А на мне одна простынка с постели – я в неё закуталась. Завёл меня мужик в туалет, а там – никого. Я оправилась. В туалете он это…и сделал. А утром-то я протрезвилась…И когда офицер снова стал спрашивать, я и призналась, кто такая, назвала фамилию, школу, где учусь, и меня отвели в инспекцию по несовершеннолетним, а оттуда – домой.

И обесчещенная девушка (если верить её утверждениям) завершив откровение, потупилась

– Значит так, Регина, и вы, Ирина Осиповна, – приступил к решительным действиям Подлужный, – отныне и до окончания…кгм…действий, выполняемых мной, забудьте, что я мужчина. Я для вас – следователь-гинеколог, который должен знать всю подноготную. Извините, но вы сами себя, мягко выражаясь, в такую позу поставили. Поэтому – без обиды, если что не так. Любознательность буду проявлять открытым текстом. Ясно?

– Ясно, – проглотила слюну мамаша.

– Да, – кивнула головой девушка.

– Ты, Регина, до того мужчины в погонах в половую связь вступала?

– Не-а, – произнесла та, заливаясь краской стыда.

– То есть, с мужчиной в милицейском мундире – в первый раз? – конкретизировал ситуацию Алексей.

– В первый…И в последний, – помедлив, тихо добавила Платунова-младшая.

– У тебя из-за полового акта выделения из влагалища были?

– Маленько. Кровь была.

– На простыню попала?

– Не-а, он её с меня сдёрнул и бросил на столик.

– Но ты же вытиралась чем-то?

– Он мне эта…тряпку давал. Потом забрал её.

– А у него выделения были?

– Да. У него это…брызгало…мне на…попу. Он меня спиной к себе поставил, а сам сзади был. И он тоже…это…вытер.

– Ты не сопротивлялась ему, не кричала, не стучала в двери?

– Нет, – разом обмякла девушка.

– А што?

– Забоялась. Он пугал, что расскажет всем про меня. Бумагу напишет куда надо, что я пьяница. И в газету – тоже. А если буду молчать, то он всё прикроет. Говорил, что через такое все…бабы проходят. Месяцем раньше, месяцем позже – какая разница.

– В палате женщинам рассказывала?

– Не-а.

– А што?

– Забоялась. И стыдно было.

– И они ничего не видели и не слышали?

– Не-а. Они спали. Ажно храпели.

– Допустим. А дома? Матери-то, небось, пожаловалась?

– Не-а, – как заведённая заладила Регина.

– Тоже забоялась?! – недоверчиво воскликнул Подлужный.

– Забоялась, – прошептала девушка, закрывая лицо ладонями.

– Х-ха! – непроизвольно вырвался у Алексея неопределённый возглас. – Боялась, боялась, а через полтора месяца – вдруг пожаловалась? С какой же стати бояться перестала?

– Да она же заболела! – жалобно вскрикнула, суровая внешне мамаша. – Не подвезло ей.

– Чего-чего? – не сориентировался в её стенаниях следователь.

– Не подвезло-о!…Они в школе-магазине недавно анализы сдавали, – зло сверкая глазами, принялась растолковывать Ирина Осиповна. – И у Регинки того…гонорею нашли. А до того она терпела и ото всех скрывала.

– Эх-ма! – не сдержался Подлужный. – Хорош подарочек!

– Вчера нам про заболеванье сказали, и сразу погнали в диспансер, – миновав критическую точку, относительно спокойно затараторила многострадальная мамаша. – Мы – туда, а там условие: покуда не признаетесь от кого – лечить не примем. Мы сказали откеля, а главный врач к вам и погнал.

– Сюрпризик, – почесал затылок следователь. – Что ж, давайте, так сказать, ближе к телу. У тебя, Регина, на теле повреждения имелись.

– Синяки. Тут и тут, – указала та на бёдра.

– Отчего?

– А он, мужик, шибко меня к себе тянул.

– Показывала кому-то синяки?

– У-у.

– Опять забоялась.

– Угу.

– Тьфу! – раздосадовано изобразил воздушный плевок Алексей. – Голову даю наотрез, что как только приехала из милиции домой, тщательно помылась и постирала нижнее бельё. Так?

– Угу! – почти восхищённо уставилась Регина на него, поражённая его прозорливостью.