Татьяна Герасимова - Я тебя загадала

Крис замолкает на некоторое время, и ты тут же жалеешь о том, что сболтнула лишнего, задев его за ещё кровоточащие душевные раны.

Мэган Форбс: Прости… я не должна была этого говорить.

Крис Форбс: Всё нормально.

Но рано или поздно они бы обязательно осознали, что никакое счастье невозможно измерить материальным благом.

Мэган Форбс: Но пока что этого не произошло…

Уже пять этих долгих лет они и словом не обмолвились о том, что у них есть старший сын.

Мне страшно, Крис…

Крис Форбс: Я знаю.

Но сейчас всё зависит только от тебя.

Ты ещё так молода, Мэгги.

И, зная твой шабутной характер, скажу прямо: ты погибнешь в этих золотых силках, если не будешь руководствоваться желаниям своего сердца.

Иногда, я не узнаю тебя, сестрёнка.

Что стало с той неугомонной и жаждущей приключений малышкой, которая всегда подбивала меня в детстве на разные шалости?

Грустно хмыкнув, ты позволяешь воспоминаниям унести тебя в те счастливые мгновения, которые сейчас описывает Крис.

А после отвечаешь ему, стараясь не дрогнуть голосом.

Мэган Форбс: Эта девочка давно выросла, Крис.

Крис Форбс: Как горько это слышать… – произносит он, разочарованно, выделяя каждое своё слово.

Крис Форбс: Не вижу больше смысла спорить с тобой по этому поводу.

Выбор за тобой.

И знай, я всегда буду на твоей стороне.

Мэган Форбс: Спасибо, Крис.

Как ты сам? Оправился от сердечной раны?

Крис тяжело вздыхает, и начинает громко и часто дышать в трубку, тем самым оповещая о своём волнении.

Крис Форбс: Нууу… можно и так сказать.

Мэган Форбс: Так-так-так…

Ты ничего не хочешь мне рассказать?

И через пару минут он сдаётся, выкладывая всё, как на духу, о своём новом романе, но со старой знакомой.

Мэган Форбс: Лиззи, значит.

Я помню её. И по твоим рассказам, она давно была в тебя влюблена.

Крис Форбс: Откуда ты это знаешь?

Ты её даже ни разу не видела.

Мэган Форбс: Такие вещи не обязательно нужно видеть. Их можно почувствовать.

Крис Форбс: Ладно-ладно. Я тебе верю.

Мэган Форбс: Ты счастлив с ней?

Крис Форбс: Как никогда, Мэг, – воодушевленно произносит он.

Мэган Форбс: Я рада за тебя, Крис.

Ты так долго шёл к этому счастью. Хотя оно всегда было у тебя перед самым носом.

Крис Форбс: Я хочу, чтобы и ты была счастлива, сестрёнка.

Обещаешь?

Мэган Форбс: Я постараюсь.

Торжественный вечер близится к самому началу.

И вот твой величественный образ завершают последние штрихи вечернего макияжа, ярко подчеркивающего зелену глаз, и полноту твоих губ.

Перед самым выходом к гостям ты смотришь на себя в зеркало, и не узнаешь стоящую перед тобой девушку.

В этот же самый момент слезы горечи и раздирающего душу одиночества пытаются пробраться через непреодолимую броню макияжа, и ком в горле не позволяет нарушить эту гробовую тишину, царившую в пределах твоей комнаты.

Но не успеваешь ты свыкнуться с этим своим новым образом, как в комнату входит мама. И ты тут же мастерски берёшь себя в руки.

Она с восхищением рассматривает твоё платье, разглаживая на нём невидимые маленькие складки, и легонько смахивает слезы радости, едва промокнув глаза краем салфетки.

Мелани Форбс (мама): Какая же ты красивая, моя девочка.

И это тёмно-зелёное платье очень изыскано сочетается с цветом твоих глаз. Коул будет в восторге.

Ты незаметно для неё делаешь ещё один глубокий вдох, и, повернувшись к ней лицом, рисуешь на лице улыбку, пытаясь показаться хоть немного счастливой, и правой в выборе своего поступка.

Мелани Форбс (мама): Идём же скорей!

Все уже ждут твоего появления, – тараторит она без остановки.

И, ухватив тебя за руку, тянет за собой к выходу, словно добровольно подталкивая на растерзание светским особам.

Появившись на самом верху лестничной площадки, ты замираешь, прикованная многочисленными взглядами всех собравшихся.

Тебе и без того трудно дышать. Но ещё большую помеху для этого создаёт тесный корсет, величественно приподнимающий твою грудь.