Тагир Галеев - Атлантический Штамм

Я не видел женщин никогда до этого в своей жизни. Вернее, видел старушек-торговок в Ле-пале, этих бесполых существ, вечно в платках и пропахших вонючей рыбой. А вот настоящих, прекрасных, роскошных женщин с восхитительной кожей и волосами, томным взглядом и совершенными телами я впервые узрел в том журнале, моментально ставшем для меня сокровищем №1 в мире.

Я решился на тяжкое и самое первое преступление в своей жизни: я УКРАЛ журнал у водителя грузовика, завернул его в бумажный пакет, потом в тряпку и спрятал в одном из бесчисленных подземных ходов старой римской крепости.

Далее моя жизнь изменилась! Откровение, данное Христом Павлу, апостолу, создавшему вскоре новую религию в IV веке нашей эры, меркло перед откровением чувственности, открывшемся мне в те минуты. Увидев впервые женщин-моделей из данного издания, у меня что-то словно щелкнуло в моем полудетском мозгу. Я словно погрузился в пучину новой жизни, наполненной созерцанием женской красоты и совершенства. Безумные фантазии, рождаемые в процессе просмотра этих горячих страниц, полностью выбивали меня из колеи. Дрожь в коленях, тягуче-знойный тремор в паху, невыносимо сладкий привкус во рту чего-то неизведанного – все это обрушивалось на меня постоянно, каждый день!

Я ждал очередного свидания со своими любимицами как манны небесной. Я считал минуты до того благословенного мгновения, когда спущусь в очередной раз в подземелье, откопаю дрожащими руками журнал и приступлю к….

Я наслаждался каждой секундой, каждой страницей, я выучил вскоре наизусть всех девушек, их имена, несмотря на то что журнал был англоязычным, но мне это не мешало. Я не читал и даже не рассматривал, я вкушал их красоту словно пчела вкушает божественный нектар роскошного цветка, я вдыхал запах страниц, при этом мой мозг сам добавлял мне ароматов, и я представлял, как прикасаюсь к совершенным фигурам этих див, целую их пухлые сочные губы, нюхаю ароматы их волос. А ведь как я уже упоминал, я не имел никакого опыта по части женского пола, в классе у меня учились лишь мальчики, девочек в школе не было вовсе, эдакая мужская корпорация с замкнутыми законами, внутренним распорядком и ограниченным кругом мнений.

Девочки обучались в интернате на материке, ибо во времена моего детства считалось что пребывание их на острове не самым лучшим образом скажется на воспитании будущих матерей и жен. Непонятно, к чему была таковая политика нашего Департамента, но ходили слухи что в оном интернате условия были куда жестче, нежели у нас, «на воле». Возвращались девушки на остров редко, ибо материк конечно по сравнению с нашим унынием давал куда больше возможностей для улаживания своей дальнейшей судьбы. От того за невестами юные рыбаки регулярно ездили в Нант, устраивая нередко там бурные потасовки, отчего навсегда за нами закрепилось презрительное прозвище «аборигены».

На острове же категорически нельзя было даже вслух упоминать о девочках, не то что обсуждать, иначе был риск попасть в изгои. Презрительное слово «платч» могло прилипнуть навеки несмываемым пятном.

Ах да, я не упоминал ранее: у нас на острове везде был в ходу только бретонский язык, на классическом французском мало кто говорил, в основном приезжие с материка и слово «платч» (девчонка) среди нас, подростков, считалось наихудшим оскорблением.

Я наслаждался новой Вселенной. Каждое утро, дрожа от холода (по утрам даже летом у нас всегда свежо) я спускался в катакомбы на свидание со своими любимицами. Остроты ощущения добавляло то, что я боялся, что меня могут застукать. Но я был хитер и всегда перепрятывал журнал на новое место. После школьных занятий я шел помогать отцу с выгрузкой, пойманной на утреннем приливе рыбы, и потом снова сломя голову бежал к НИМ, чудным созданиям из неведомого мне доселе мира. У меня естественно появились фаворитки, их было как вспомню сейчас, четверо: две брюнетки, одна рыжая и одна шатенка. Блондинки мне не то что не нравились, я был не в том возрасте чтоб начинать сортировать женщин, скорее всего в том издании журнала просто не попалось мне достойной светловолосой. На всю жизнь я остался горячим приверженцем черноволосых женщин, это стало мой слабостью, хотя чего греха таить, не брезговал я никем!

Так продолжалось около полугода, когда в какой-то момент во время очередного просмотра я взорвался неимоверно мощным вулканом эмоций. Я не знал до этого что такое возможно, а сладко щемящему чувству в штанах я не придавал должного значения. В одно из своих «свиданий» я привычно разглядывал страницы, дошел примерно до второй брюнетки из своих любимиц и вдруг, совершенно для себя неожиданно, как гром среди ясного неба, на меня обрушился потрясающей силы чувственный шторм. Мои штаны, всегда натянутые словно гитарная струна во время подобных занятий, вдруг стали сырыми, ноги крупно задрожали, я подумал, что задыхаюсь и сложился пополам словно после удара под дых, упав на склизкую землю. Несколько минут я просто переваривал что со мной произошло, потом осторожно расстегнул ширинку. Я увидел темное пятно на своих подштанниках и липкую субстанцию, растекшуюся по всей области паха.