Л. Романовская - Цена его обмана

– Ой, да ну… я же пошутил, чего ты?

Он и правда не понимает, что обижает меня такими словами, обращением. Я не понимаю его и никогда не понимала.

***

Я честно стараюсь не крутить романов, слушая старшего брата, как самого важного в мире человека. Я быстро забываю его злые, ужасные слова, потому что люблю его. Он мой брат и никогда не сделает ничего плохого, ничего такого, чего нельзя делать. Я это точно знаю.

Я звоню ему почти каждый день, но разговариваем мы не чаще раза в месяц. Потому что Валера всегда сбрасывает мой звонок. Но я все равно звоню, пытаясь доказать ему свою преданность.

Я точно знаю, что таких как он больше нет на всем белом свете и, если я когда-нибудь выйду замуж, так только за человека, который идеально похож на моего старшего брата.

Хотя вряд ли такое вообще возможно. Таких как он больше нет. Но зачем он все время сбрасывает вызов?..

– Ты там уже нашла себе учителя? – он сегодня расслаблен и вновь позволяет себе шутить над вещами, которые звучат обидно из его уст.

– Прекрати… ты же знаешь, что мне не угодишь. Я не слишком влюбчива, – я уже знаю, как отвечать ему так, чтобы он не слышал в моем голосе обиды.

– Да? Ну-ну…

– Что ну-ну?! – сердито переспрашиваю я.

– Да так, ничего. Послушай, – его голос вдруг становится серьезен как никогда, – Запомни, чтобы не случилось, я никогда тебя не брошу. Слышишь? Все, что я когда-либо делал и делаю – только ради тебя, котенок…

Женский смех обрывает его речь, я же просто молчу, не зная, что сказать или может спросить.

Я не знаю, как я отношусь к брату. В голове все перемешалось в такую жидкую кашу, что можно ложкой вычерпывать.

– Перезвоню, – бросает он, уже привычно прерывая связь.

Что ж, кто бы она ни была, думаю, что Валера не мог ошибиться с выбором. Только вот почему так ноет сердце?

***

Сегодня уже полгода, как Валера уехал за лучшей жизнью. Полгода, похожие на вечность.

Стою у окна, пью утренний кофе и смотрю на зеленую листву старого дуба, чьи ветки так настойчиво стучат в кухонное стекло моей новой квартиры. Я не слышу звонок мобильного телефона, потому что его звук заглушает бормотание телевизора, а когда слышу, то удивленно нажимаю прием вызова. Обычно мама не звонит так рано, она любит подольше поспать.

Прислоняю трубку к уху и весело отвечаю «Привет» …

– Валера погиб, – сквозь беспощадное бормотание слышу осипший мамин голос и не сразу понимаю, что она говорит.

– Что мам? Что ты говоришь? – зачем-то переспрашиваю я, хотя смысл слов уже доходит до сознания, повращая мысли в густой кисель.

– Валера… погиб… – сквозь вату повторяет мама и больше я уже ничего не слышу.

Вы когда-нибудь видели, чтобы мир в одно мгновение изменял свои очертания, превращая все белое в черное, а все черное делая еще чернее? Чтобы люди вокруг переставали существовать как вид, а небо менялось с землёю местами? Чтобы мысли застывали на одном моменте и мотали его туда-сюда, словно зажеванную пленку в магнитофоне? Чтобы даже невозможно было вспомнить, а что вообще такое этот магнитофон?..

Что такое жизнь вообще, и зачем она нужна, если ее так легко лишиться?

И что делать, если ты и сам не можешь дальше жить, потому что просто не хватает дыхания?! Как с этим бороться и нужно ли? И как жить, если ты все же решил бороться?

Ни у кого нет ответов на эти вопросы. Советы есть, а ответов ноль.

Валерка погиб где-то там, в далеком большом городе, и все, что мы смогли похоронить, так это обгоревший ботинок с правой ноги, несколько зубов и нательный крестик, некогда серебряный, а теперь почерневший, но все еще узнаваемый. Это крестик подарила ему я три года назад, когда он пришел из армии, и это все, что отдали отцу после долгой процедуры опознания. Впрочем нет, крестик я втайне от родителей оставила себе, поменяв его на другой.

Брат взорвался в чужой машине. Он и еще какой-то парень. В глухом лесу нашли дотла выгоревший автомобиль и то, что осталось от двух молодых мужчин. Следователь, что вел дело, ничего толком пояснить не мог, причин возбуждать уголовное дело у него не оказалось, и нас отпустили спустя неделю домой, пообещав, что за останками мы сможем приехать позже.

Как ни странно, до похорон я держусь довольно стойко, и родители даже думают, нет, уверены, что я что-то принимаю. Даже втайне приглашают ко мне врача. Иначе они никак не могут понять, почему я такая спокойная. А меня будто вакуумом накрыло, как колпаком и так до самых похорон.