Лариса Шкатула - Драма в Тихом океане

– Как ты сама-то в этих случаях говоришь? Косой кривому глаз колет! Это про мужа с женой говорят: одна сатана, а мужчины, знаешь, как говорят? Если хочешь знать, какой твоя жена будет со временем, посмотри на тёщу!

Анастасия улыбнулась: боевую девчонку вырастила.

– Ладно-ладно, мир! Сделаем мне скидку: я просто волнуюсь. Я боюсь моря, боюсь нового коллектива… И вообще! Ну, какой из меня судовой врач?

– По-моему, очень хороший.

Светлана в порыве любви прижалась к матери. Вот так всегда, если у них возникали хоть крохотные размолвки, дочь судорожно обнимала мать, как будто та могла настолько обидеться, что даже уйти из дома. Как в своё время отец.

Отца Света пламенно любила, и до сих пор не могла простить матери, что его с ними нет. Странно, в таких случаях во всем обвиняют отца, а Светка считала виноватой мать.

Хотя Пётр Петрович Смеляков имел уже другую семью, но при этом часто виделся с дочерью, был в курсе всех её дел, и помогал бывшей семье так активно, что благодаря его деньгам, Анастасия могла бы вообще не работать.

Могла бы, но гордость не позволяла. Он думает, что она без него пропадёт? А вот фиг ему! Платит Светке алименты, так это святое дело. А содержать заодно и бывшую жену – это уже ни в какие ворота не лезет! Так что Анастасия – подруги говорят, дурочка! – отбивалась от Петечкиных денег как могла.

Нет, она конечно женщина нормальная, и денег, как известно, лишних не бывает, но брать их у него означало как бы простить ему предательство. Вроде, ничего не произошло, и он не создал другую семью. Спрашивается, куда торопился? В самом деле, полюбил свою новую жену или женился назло Анастасии?

В первом случае – обидно, а во втором – просто зло берёт. Ради принципа испортил Анастасии жизнь? Вот чего, спрашивается, он приходит к ней домой, когда его никто не зовёт?!

Она смотрела в его злые глаза – не хочет брать деньги! – и посмеивалась про себя. Это же надо, до чего дошло! Ещё немного, и он начнет её ненавидеть.

Подруга Ирина тоже злилась на неё и набрасывалась с упреками, словно Анастасия своим чистоплюйством подводила всех разведённых женщин страны.

– Пусть платит! – ругалась она. – Развалил семью, женился на какой-то трычке-малолетке, и будет теперь благоденствовать? Нет, милый, ты выполни свой долг, выучи дочь, выдай замуж…

– Ира, – пыталась остановить подругу Настя, – я никаких претензий к нему не имею.

– Вот именно! – говорила та, не уточняя, что именно. – А он и радуется, что его жена – женщина порядочная. Другая бы показала ему тихую жизнь!

Впрочем, всё, что ни идёт, к лучшему. Сейчас бы Анастасия сидела дома и ни о какой работе не беспокоилась. Или всё равно не сидела бы?

Почему Пётр так не хотел, чтобы она работала? Неужели не понимал, что Анастасия не из тех женщин, что могут прожить без любимого дела? Не хотел понять.

– Зачем тебе работать? – кричал он и тряс жену за плечи. – Твоя месячная зарплата – это мой заработок за час. Да что там, час, за пять минут!

– Ты – это ты, а я – это я, – не соглашалась Анастасия, которая была возмущена тем, что Пётр считает, будто деньги могут решить все проблемы. Если он зарабатывает много, значит, жена должна заглядывать ему в рот, сидеть и не чирикать… А её работа, значит, и не работа вовсе?

Если государство не платит врачам то, что им положено, получается, и работа медиков не слишком важна? Хотела бы она посмотреть на Петра Петровича, который хотя бы… хотя бы ногу подвернул! Даже в этом случае он без врача бы не обошёлся, но это не мешает ему считать, будто Настина работа ничего не стоит!

Но кому сказать, от чего Анастасия отказалась, ведь не поверят.Считается, будто жены от богатства не уходят. Это богатые мужья бросают своих старых надоевших жен.

Бедная страна, бедные в ней люди, если деньгами измеряется счастье!

У семейства Смеляковых была горничная. И кухарка. В их огромном, похожем на замок, доме в четырех уровнях.

Это из него в своё время ушел Пётр. Светлана тогда со своим классом была на экскурсии в Санкт-Петербурге. Анастасия долго слонялась одна по пустому дому и, не выдержав, позвонила Петру:

– Возвращайся, давай лучше я уйду. Куда-нибудь. Ну, зачем мне этот сарай…

Оскорбляла его творение нарочно, чтобы он разозлился, и в злости своей не терзал её этими излишками, ради которых, считалась, она должна была продать душу дьяволу… То есть, пойти против себя, своих представлений о жизни и свободе… Вот её понесло! Говорит, себя не помня, ерунду всякую.